Корпорация «Попс»

Я начала работать над своим кулоном. В смысле, пытаюсь расшифровать выгравированные на нем странные знаки. 2,14488156Ех48. Что это значит? И как понимать эту маленькую спиральку? Пока что я не сильно продвинулась, но уверена: в таинственном кулоне — объяснение, почему исчез папа и почему в последнее время дедушка так странно себя ведет. Он раньше всегда был уютный и сладкий, что твоя кондитерская. А теперь выглядит так, будто за ним по пятам все время ходит призрак, которого больше никто не видит. По ночам мне приходится упражняться в «хитрой ходьбе», чтобы спуститься по лестнице на первый этаж, где я роюсь в книжках, ищу эти странные символы (или — почему бы и нет — какой-нибудь ключик, который подскажет, о чем вообще речь). «Хитрая ходьба» — это особое искусство, которое я придумала. Надеваешь толстые носки и медленно, осторожно переносишь вес с ноги на ногу, стараясь идти абсолютно беззвучно. Нужно представлять, что ноги буквально растворяются в досках пола — пятка, подушечка, пальцы, медленно, по очереди. Когда идешь вниз по лестнице, нужно держаться у стенки или у перил, потому что посередине доски скрипят.

Однажды ночью меня поймали! Я уже была в гостиной и как раз собиралась усесться за книжку; тут у меня над головой застонала матрасная пружина, а потом крякнула, открываясь, дверь. Я хотела было спрятаться, но поняла, что это не выход. Вдруг дедушка (если это он) заглянет в мою комнату, прежде чем спуститься? Он поймет, что я спряталась, и догадается, что я замыслила какую-то хитрость. Нет. Выход есть. Я почувствовала, как разные части мозга вращаются в разные стороны, щелкая, будто шкалы сейфового замка, пытаясь сложиться в нужную комбинацию. К тому времени, когда бабушка добралась до гостиной, я уже вовсю там шарашилась с остекленевшим взором, чуть ли не врезаясь в предметы.

— Ох, Алиса, — сказала она, бережно ведя меня обратно по лестнице.

— Хорошо прогулялась во сне? — спросил дедушка за завтраком.

Я прикинулась, будто ничего не помню.

С приближением летних каникул дедушка все больше времени проводит дома. И слегка приободрился. Он показывает мне карточные фокусы, подачу «волчком» и подстановочные шифры. Лето в разгаре, так что в деревне образовалась собственная детская шайка, к которой я, по всеобщему мнению, должна страстно хотеть прибиться. Она состоит из двух весьма заносчивых братьев-регбистов, Джеймса и Воэна, девчонки по имени Рэйчел, у которой есть пони, и Трейси, девчонки с проколотыми ушами. Впрочем, сдается мне, что Трейси — пария. Видимо, потому, что все они ходят в частные школы-интернаты, а она нет. Так как я еще не зачислена в свою новую школу, я для них — величина неизвестная. Все они мне подозрительны, и хотя мне до жутиков хочется покататься на пони Рэйчел, поначалу я решаю стусоваться с Трейси. Я учу ее подстановочным шифрам и посылаю ей секретные послания; к несчастью, она никак не может их расшифровать, хоть и старше меня на целый год. У меня есть план: мы должны хитро отобрать у остальных территорию, прежде всего — важные стратегические пункты на игровой площадке у ручья, где члены шайки маются дурью и играют в «бутылочку». Трейси против. Она хочет, чтобы я научилась краситься и разбиралась в поп-музыке. Я начинаю подозревать, что ей бы понравилось играть в «бутылочку». Я немедленно дезертирую и дружусь с Рэйчел. Все лето Трейси дружится с мальчиками (мы вроде видели, как она и Джеймс держатся за руки), а мы ведем против них войну — упорно, до самой школы. Иногда, когда сестрицы Рэйчел нет дома, мне разрешают покататься на ее коне Пиппине. Кататься весело, но страшновато — приходится остерегаться низких веток, чтобы голову не оторвало.

Дедушка играет в деревенской крикетной команде. Остальные игроки говорят, что он будет играть, пока в буквальном смысле не «загнется»; слово пренеприятное, хотя смешит их до колик. Иногда по воскресеньям они ездят в своем старом ржавом фургоне на соревнования в соседние деревни, и мне разрешается ездить с ними — по идее, чтобы подавать им чай. Ненавижу это занятие. Бабка Трейси мною командует и всегда воняет прокисшими фруктами. Откуда-то все время берутся осы — они постоянно лезут в варенье, отчего мне делается не по себе. В общем, я бы с удовольствием поиграла в крикет вместо того, чтобы возиться с вареньем; у меня теперь даже есть и бита, и щиток — мне их подарили на день рождения в июле. Но сколько бы я ни кружила вокруг взрослых, одиноко и тоскливо гоняя мяч, они меня к себе не зовут. Даже когда у них не хватает игрока, войти в команду мне не разрешается. Это нечестно. Они говорят, я слишком маленькая, но когда у них совсем недокомплект, Колин Кларк с ними играет, а ему тоже десять. Думаю, это из-за того, что я девочка.

Однажды я слышу, как дедушка разговаривает обо мне с капитаном.

— Ну же, Майк, — говорит он. — Всего на одну игру.

Майк хмурится:

— А где она будет переодеваться?

— Ей не нужно переодеваться. Я лично раздевалкой никогда не пользуюсь.