Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР

Тут же последовали другие, более закрытые решения, означавшие существенные изменения в репрессивной политике и методах работы советского карательного аппарата. Большое значение имел приказ министра внутренних дел СССР от 4 апреля 1953 года о запрещении применения пыток к арестованным. В документе признавалось распространение «арестов невинных советских граждан», «широкое применение различных способов пыток — жестокие избиения арестованных, круглосуточное применение наручников на вывернутые за спину руки, продолжавшееся в отдельных случаях в течение нескольких месяцев, длительное лишение сна, заключение арестованных в раздетом виде в холодный карцер и др.».

Угрожая суровыми наказаниями нарушителям приказа, руководство МВД требовало закрыть в тюрьмах пыточные помещения и уничтожить орудия пыток[667]. Приказ зачитывался всем оперативным сотрудникам органов госбезопасности. Несомненно, он произвел на них сильное впечатление. 10 апреля 1953 года Президиум ЦК КПСС принял общую директиву, которая одобряла «меры по вскрытию преступных действий, совершенных на протяжении ряда лет в бывшем Министерстве госбезопасности СССР, выражавшихся в фабриковании (так в документе. — Авт.) фальсифицированных дел на честных людей…»[668].

В продолжение нового курса весной — летом 1953 года проводилась важная трансформация лагерной системы. Массовая амнистия, объявленная осужденным по неполитическим статьям, уменьшила наполовину численность заключенных. Многочисленные предприятия и стройки, до тех пор находившиеся под контролем МВД, были закрыты или переданы экономическим министерствам. Одно за другим принимались решения о реабилитации отдельных жертв террора, прежде всего из числа известных партийно-государственных деятелей. Не за горами была массовая реабилитации жертв сталинского террора.

В определенный момент новый политический курс накрыл и Главную военную прокуратуру СССР, которая вела следствие по делу УВС. Под ударом оказался, в частности, ее руководитель, главный военный прокурор А. П. Вавилов. С 1944 года работая замгенпрокурора СССР по специальным делам, а с 1950 года — главным военным прокурором, Вавилов по должности участвовал в совершении тех акций, которые после смерти Сталина были признаны незаконными, т. е. преступными. В свое время Вавилов санкционировал многочисленные аресты по делам госбезопасности, не возражая штамповал приговоры особого совещания НКВД — МГБ, которые, как говорилось в материалах проверки 1955 года, «рассматривались пачками по 300–400 дел в течение 2–3 часов»[669].

Однако критическое значение для судьбы Вавилова имела переоценка «ленинградского дела». По этому делу в 1950 году была осуждена к смертной казни и длительным срокам заключения большая группа партийно-государственных руководителей, в разное время работавших в аппарате Ленинграда и Ленинградской области. Наиболее известными среди них были член Политбюро и председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии П. С. Попков[670].

В эпицентр советской политики «ленинградское дело» выдвинулось в апреле 1954 года, когда было принято постановление Президиума ЦК КПСС о реабилитации осужденных. Не отрицая наличие гуманитарных мотивов этого решения, нужно отметить, что оно служило орудием противоборства в послесталинском руководстве СССР. Выдвигавшийся на первые роли Н. С. Хрущев использовал «ленинградское дело» для компрометации Г. М. Маленкова, причастного к его фабрикации. Маленков был вынужден уйти с ключевого поста председателя Совета министров СССР. Судьба Вавилова, подписавшего в 1950 году в качестве прокурора обвинительное заключение по «ленинградскому делу», тоже была предрешена. В 1954 году его сняли с должности главного военного прокурора, а в следующем году исключили из партии и лишили генеральского звания[671].

Длительность следствия и судов, которые растянулись на четыре года после разгрома организации Павленко, сделали их чувствительными и к другим политическим переменам. Группа подсудимых по делу УВС пережила в камерах ХХ съезд КПСС, на котором был категорически осужден «культ личности Сталина» со всеми вытекающими последствиями. Обстановка в стране пусть не коренным образом, но менялась. Советский режим оставался репрессивным и авторитарным, но становился более умеренным. Важной частью этой умеренности являлось медленное и непоследовательное укрепление правовых институтов и процедур.