Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР

Действительно, как отмечает Дж. Хайнцен, исследовавший этот вопрос на основании архивов, «повальное уничтожение личных документов и ведомственных архивов во время войны… обострило потребность населения в массе разнообразной документации. Массовые перемещения людей после войны породили большой спрос на фальшивые внутренние паспорта и прописки среди тех, кто желал жить в городах… Случаев, когда граждане „давали на лапу“ бюрократам, чтобы получить сфальсифицированные документы, не счесть»[514].

Как показано в другом исследовании, основанном на архивах, в послевоенный период получила распространение выдача за взятки поддельных паспортов и справок об увольнении. Это позволяло рабочим избегать ответственности за самовольный уход с предприятий, который карался большими лагерными сроками[515]. В общем, как заявил весной 1947 года заместитель министра внутренних дел СССР И. А. Серов, «существует негласно установленная такса за прописку в режимных местностях, за приобретение паспорта, за паспорт на автомобиль и т. д.»[516]. Наличие таких такс — одно из важных свидетельств формирования широкого рынка фальшивых документов.

Погашенные скандалы

Несмотря на принимаемые меры безопасности и слежку за работниками, организация периодически попадала в скандальные ситуации, грозившие повышенным вниманием к ней властей. Такие неприятности, связанные с проступками, преступлениями или компрометирующими связями работников, возникали практически во всех советских учреждениях и организациях. Однако для Павленко они были особенно опасны, поскольку могли мимоходом раскрыть фальшивую суть самой организации. У Павленко были все основания защищать «своих» людей не только из чувства корпоративной солидарности, но и в целях самосохранения. Причем это касалось всех: и посвященных в тайну УВС, и простых рабочих, ничего не подозревавших о характере своей «воинской части».

После разгрома организации следствие составило целый каталог таких инцидентов, каждый из которых потенциально мог привести к повышенному вниманию со стороны властей и проверкам, чреватым непредсказуемыми последствиями.

Крайне опасным было нахождение в составе организации людей, которые по разным причинам разыскивались властями. Такие работники были удобны для УВС, поскольку вели себя осторожно и лояльно. Однако в случае провала они могли потащить за собой на дно всю организацию. По этой причине количество тех, кто находился в розыске, в организации не могло быть слишком большим. Только тогда их удавалось защищать и прятать. Так, в марте 1952 года на запрос прокурора войск МГБ Станиславской области о И. М. Пашуне руководители организации ответили, что такой человек в УВС не числится. На всякий случай Пашуну были изготовлены документы на имя Пашутского[517]. Видимо, этими документами он воспользовался в период провала организации. Ему удалось бежать. Пашун был задержан в Калинине лишь несколько месяцев спустя, в феврале 1953 года[518].

Легче было скрывать от властей тех членов УВС, кто совершил сравнительно незначительные преступления. Один из активных участников организации Я. С. Максименко оказался злостным неплательщиком алиментов и был вычислен в 1951 году управлением милиции Молдавии. Тогда от имени УВС было составлено письмо на имя начальника Кишиневского отдела милиции, в котором говорилось: «Командование и парторганизация (которой на самом деле не было. — Авт.) УВС просят передать гв. капитану Константинову все имеющиеся материалы о злостном уклонении Максименко от уплаты на содержание детей, для привлечения его к строгой ответственности»[519]. Инцидент был погашен. Возможно (хотя об этом нет сведений), Максименко заставили заплатить алименты.

Защиту от властей получали не только активные работники организации, но и ее рядовые члены. Один из рабочих, который, по утверждению МГБ, при немцах служил полицейским, на допросе рассказал, как руководители организации скрывали его от сотрудников госбезопасности:

Примерно в марте 1951 г. органами МГБ был арестован мой односельчанин… за связь с бандеровцами. Через несколько дней после его ареста я также был вызван через сельсовет в МГБ, но для чего — не знаю. Боясь того, чтобы меня также не арестовали, я в МГБ не явился, сбежал из села и работал в так называемой «военно-строительной организации»… Примерно, в августе месяце 1951 г. … приехал майор Константинов, вызвал меня и начал расспрашивать, по какой причине меня разыскивает МГБ. Я ему объяснил… После этого Константинов мне сказал, что приезжали работники МГБ и интересовались мной, но он якобы сказал, что я у них не работаю. Дня через два-три я был перевезен на работу в г. Йыхви Эстония, где начальником (участка УВС. — Авт.) был Константинов[520].