Корпорация счастья. История российского рейва

Он, рассвирепев, действительно разорвал в клочья красивого плюшевого медведя, не без оснований подозревая, что он подарен Лизе одним из давних Марининых воздыхателей. Часто повторяющиеся приступы ревности давно душили его, но эта выходка превзошла все мыслимые пределы. Марина вбежала в комнату с комком развороченной ваты, а сзади нее послышался пронзительный плач маленькой Лизы.

— Гад! Сволочь! Я тебя ненавижу! Как ты посмел?! Ведь она же все утро, пока мы спали, тихонько искала его, а нашла в мусорном ведре.

— Я тебя предупреждал — еще одно свидание у меня за спиной...

— Какое свидание! Я знаю этого человека десять лет. Это взрослый человек, он просто мой друг.

— К черту твоих друзей!

— Знаешь что! К черту тебя! Не нравится моя жизнь — убирайся в свою. Ты уже это делал! Мне надоели твои спектакли!

Не видя дна в колодце своего бешенства, Андрей резко шагнул к ней и крикнул:

— Скоро уйду!

Марина в ужасе отшатнулась и побледнела еще больше.

— Ты меня не любишь, — тихо произнесла она, и слезы потекли у нее из глаз. — Я давно это вижу. Так не поступают с теми, кого любят.

Андрей хотел сказать еще какую-то резкость, но ее неожиданные слезы горячими стрелами вонзились в его холодное сердце. Он не мог видеть, как она плачет. В последнее время она часто плакала, и только это ненадолго смиряло его с собственной неудовлетворенностью. Марина не понимала, что его постоянно раздражает, или не хотела понимать, а потому пришла к одному-единственному женскому выводу.

— Ты меня не любишь, — закрывая лицо руками, повторила она и опустилась на пол.

— Люблю... — коротко бросил Андрей, но тут же осекся.

Вся эта сцена с плачущей на полу Мариной меньше всего походила на тот фонтан восторга, с которого пол года назад начинался их роман. Теперь же, прожив с ней эту короткую жизнь, Андрей начал чувствовать, что сходит с ума.

Причины этого безумия были похоронены у него глубоко в душе, но он, по правде сказать, ни разу не копался в себе, доискиваясь ответов.

А напрасно — там было все: и гадкое чувство, что он у нее не первый, и несовместимость жизненных интересов, разница в возрасте, его постоянное курение марихуаны, отсутствие жизненной мудрости и стремление получить все сразу.

Еще в самом начале их романтических отношений Андрей понял, что Марина не ценит его любви к ночному клубу. Это уязвляло его гордыню и не позволяло рассчитывать на нее как на партнершу по психоделическим оргиям. Она не курила, практически ничего не пила, не слушала музыку, вела очень размеренный образ жизни и только морщилась, когда он, воняющий прокуренным клубом, приходил домой и заваливался спать. Но и это было бы ничего. Беда была в том, что когда он просыпался, то оказывался в плену строго отформатированного и довольно традиционного уклада ее жизни.

Вот тогда и начиналось удушье. Ему хотелось страстных экспериментов и безудержного секса, а Марине нужны были чувство дома и хоть малая, но забота о дочери. Почти во всем он получал от нее желаемое, но истинной платой за это эротическое счастье был ежедневный обряд смирения бушевавших в нем бесов, вершащийся на алтаре фальшивого семейного благополучия. Насилуя себя, Андрей даже начал общаться с ее родителями, пробовал подружиться с пресными друзьями, но ужасно скучал в их обществе и тихо бесился от распиравших его порочных устремлений. Наркотики и грязный секс — вот что мерещилось ему на этих скучных дружеских обедах.

Так он и жил двумя жизнями. Одной с ней, другой в пьянящем разврате подземного мира, но страсть к бесконечным наслаждениям уже давно перевесила в нем былую любовь к ее тихому дому, и их счастье полетело в пропасть конца.

Была еще одна причина, отравившая это яркое счастье. Он взвалил на себя слишком тяжелый груз ответственности за ее ребенка, а после бесился и трусил себе признаться, что не хочет его дальше нести. Тогда, в самом начале их отношений, он суетливо пытался вообразить себя счастливым главой семейства, а потому неизвестно зачем приучал крохотную Лизу называть себя папой. Прошло некоторое время, он добился своего, и девочка к нему привыкла, но он вдруг отчетливо понял — это не его ребенок, чужой, и он его совсем не любит, более того, никогда и не сможет полюбить. Андрей начал ревновать Марину и к этой девочке. Его бесило, что у матери с дочерью есть свой собственный мир, в котором ему нет места и где с его мнением никто не считается.