Корпорация счастья. История российского рейва

— Умер, что ли? — испуганно поинтересовался Миша.

— Да завязуй, умер. Отдыхает.

— А он сейчас отдохнет и снова придет? — спросил Андрей.

— Не, харэ. Я буду тут.

— Слушай, Вова, — обратился к нему Виктор, — остался час до окончания, давай доедем до финала без трупаков.

— Пошло, — устало согласился Вова.

Оставив Мишу, Вову и Виктора на входе, Андрей устремился вглубь зала проверить свою догадку. Он добрался до мужского туалета и увидел там несколько человек, сгрудившихся у умывальника. В центре стоял Олег Назаров. Нагнувшись над раковиной, он ронял красные капли крови в шумящий поток воды. Потом повернул свое разбитое лицо к стоявшему рядом человеку, попытался улыбнуться и с неузнаваемой дикцией сказал:

— Видите, Виктор, какая классная вечеринка и какое у меня лицо!

— Да-а! Да! Да! Все беды из-за баб, — наставительно забормотал Виктор, бережно поглаживая Олега по плечу. — Я давно говорил, лучше бы вы, Олег, были гомосексуалистом.

Олег полностью погрузил свою голову под поток холодной воды. Денис, стоявший рядом с растерянным видом, увидел Андрея и подошел.

— Представляешь, мы все в эсиде. Танцуем. Нереальная музыка, и вдруг какой-то бандит говорит своим быкам: «Тащите эту бабу ко мне в машину». Они хватают Аннету за руки и волокут в сторону. От неожиданности рвет башню. Олег дает одному из них в рыло, а другой бьет его. Олег падает, встает и снова бьет. Во второй раз он упал головой на каменный пол. Народ расступился, Олег встает, и его снова сбивают. Крики. Аннета вырвалась, а эти бандиты вдруг как заорут: «Он неугомонный!» — и стали валить с танцпола. — Сделав неожиданную остановку, он снял кепку, утер лицо накрученным на запястье платком и, влажно дыша, закончил рассказ: — Прет нереально.

Оставив друзей в туалете, Андрей пробрался к центру зала и стал рассматривать танцующих. Его взгляд тяжело двигался по колышущейся массе людей. Состояние духа было тревожное, а вечер катался испорченным. Кто бы мог подумать, что вечеринка, которую все так ждали, наделе обернется таким кошмаром. Постояв минут десять и не замечая ничего опасного, Андрей стал постепенно успокаиваться и настраиваться на другой лад. Несколько виденных им драк, по большому счету, никого не смутили и охоту веселиться не отбили.

Прекрасная музыка лишала способности подолгу размышлять над проблемами. Все вокруг исступленно двигались. Молодежь действительно объелась препаратами, судя по тому, что у большинства танцы были просто бешеные.

Был шестой час утра, и вечеринка медленно катилась к завершению. Балкой, полностью превратившийся в танцпол, был полой людьми. Места для того, чтобы встать и спокойно понаблюдать, просто не было. Справа и слева от ВестБама счастливо танцевало огромное количество знакомых. Немного удрученный тем, что ему уже не достичь их счастливой расслабленности, Андрей пробрался к бару.

— Двести шампанского, — скомандовал он уставшей девушке.

Пока наливали шампанское, к нему подошел полный печали барный организатор.

— Андрей, тут какие-то люди надергали бутылок из бара, не знаю, что и делать.

— Какие люди?

— По-моему, какие-то бонды.

— Ну знаешь, это сейчас уже не самое неприятное, — допивая вино, закончил разговор Андрей.

Несколько десятков свистков буравили уши, люди вокруг кричали и выли, перевозбуждение достигло максимальной точки. ВестБам разогнал локомотив с танцующими до предельной скорости и, издав паровозный гудок, стал оттормаживаться, постепенно вытравливая пары из котлов и испуская из-под визжащих колес яркие искры. Ритм замедлялся. Яростный оскал у многих танцующих постепенно пропадал, лица мягчели, очеловечивались, движения выстраивались в общий ритм.

На какой-то песне зал разучил мелодию и стал хором подпевать. Стало понятно, что диджей заканчивает свой сет, что это конец, и предстоит прощание.

Но последовавшие вслед за этим звуки смяли ожидаемое представление о привычном финале. ВестБам поставил последнюю пластинку, но играть ее не стал. Удерживая пальцами диск, он заставлял иглу скрежетать в бороздке, издавая при этом страстный визжащий звук — пугающий и кричащий, что всему наступает конец, что это последний звук во вселенной и сейчас он пропадет навсегда. Навсегда.

Скретч оборвался, и медленно, с ленивыми потягиваниями, из гудящих от мощности колонок, стала вытекать последняя фраза. Женские голоса растягивали этот напев, и какое-то время он подрагивал в душном воздухе, висел, не падал.

— The party is over, — обрезал тишину мужской голос.

Чем был хорош вечер наступившего вслед за этим воскресенья, так это тем, что по воскресеньям «Танцпол» никогда не устраивал вечеринок. В этот день молодежь не имела привычки являться в гости, и потому к двенадцати ночи по личным приглашениям в квартиру пожаловали только самые близкие.

Диджейский стол установили в эркере, зал подсветили несколькими приборчиками, в остальных же комнатах был полумрак, горели свечи.

Практически все собравшиеся в этот вечер на Фонтанке были на вчерашней вечеринке и только сейчас смогли сообщить друг другу подробности пережитых там чувств.