Корпорация цветов

— Игорь? — спросила меня женщина. Я кивнул. — Мы ждём вас. Пойдемте.

Я встал и мрачно зашагал за ней. Занятный своими мыслями, я не особенно её рассматривал, но успел отметить, что она, как и Елена, носила туфли на шпильках. Мы шли по длинным коридорам, тоненькие каблучки мелодично цокали по кафельному полу. Странно, но в этом огромном здании, кажется, не было лифта, зато лестниц и переходов сколько угодно. Я так и не понял, на какой мы с ней пришли этаж, но уверен, что шли туда не меньше получаса.

— Меня зовут Надежда, — на ходу сообщила мне провожатая. Я снова промолчал, но она, кажется, и не ждала моих слов. Она шла с прямой как палка спиной и походка у неё была ничуть не женская. В её движениях не было ни грации, ни плавности, словно передо мной шагала не молодая женщина, а заводная игрушка.

Надежда привела меня в полукруглую залу с мягкими диванами, стоящими вдоль тёмно-синих стен. Большие напольные лампы светили довольно ярко, но свет их был мягким и не резал глаза.

— Они сейчас придут, — сказала Надежда, жестом предлагая мне присесть. Я сел в самый дальний и тёмный уголок залы. Женщина постояла несколько секунд, глядя на меня так, будто бы хотела что-то спросить. Потом на её губах появилась странная улыбка и она, резко повернувшись на каблуках, быстро пошла прочь из залы. Я остался один.

В полной тишине прошло пять минут, потом десять, полчаса, час. В иной ситуации я бы уже не знал, куда себя девать, потому что если я что-то и ненавижу, так это ждать. Но тогда я просто тихо сидел, вжавшись спиной в мягкую спинку дивана, и старательно вызывал в памяти самые нейтральные воспоминания. Мне казалось, что это поможет мне остаться спокойным и не сойти с ума. Я думал о Насте, думал о том, что скоро наступит лето и мы с ней поедем в Ялту. Почему-то мысли о лете были наиболее умиротворяющими. Я давно заметил, что с нашей питерской зимой, которая длиться по полгода, начинаешь как-то по-особенному ценить ясное летнее солнце. Возможно, это только моя личная особенность, но весной, греясь под ещё нежаркими солнечными лучами, я испытываю большое наслаждение. А зимой скучаю даже не столько по теплу, сколько по золотому свету солнца. Моя Настя, напротив, солнце не жалует, и ещё лет в шесть выпросила меня купить её тёмные очки. Я не считаю это светобоязнью, в самом деле, её ведь не раздражает яркий свет лампы в моей комнате. Нет, дочь не любит именно сам солнечный свет, а вот почему, ума не приложу.

В таких мыслях я провёл ещё около часа. Наконец прямо передо мной открылась дверь и на пороге показалась блондинка со строгим лицом. Как и две предыдущие женщины, одета она была в деловой костюм и туфли на шпильках. Волосы её были точно также забраны в пучок, на шее висел шнурок с маленьким золотым ключиком. Кажется, это было просто украшение, но я не уверен.

— Здравствуйте, — сказала женщина с любезностью, не выходящей за рамки обычной вежливости. — Меня зовут Екатерина. Извините, что заставила вас ждать.

— Что вам от меня нужно? — устало спросил я. — Почему бы вам не оставить меня в покое?

— Сейчас вам всё объяснят, — улыбаясь, сказала блондинка. Она необычайно мягко выговаривала окончания слов, отчего её речь текла плавно и мягко. — Заходите.

И я зашел в огромный кабинет, одна из стен которого была панорамным окном. Оно выходило прямо на море, которое с высоты около двадцати метров казалось огромным бархатным полотном. Через толстое стекло не чувствовалась та зловещая угроза, которая исходила от морских волн, поэтому я не испытывал беспокойства. В кабинете не было никакой мебели кроме большого стола из красного дерева. На нём стояли лампа с зелёным абажуром и маленькая бронзовая собачка. Я подошел к столу и положил руки на малахитово-зелёную ткань, которой он был застелен. Екатерина смотрела на меня молча и словно бы испытующе.

— Что вам от меня нужно? — повторил я настойчивее. — Ради бога, скажите, что вам нужно?

Блондинка едва заметно улыбнулась мне краешками губ. В кабинет вошла ещё одна женщина, и только сейчас я заметил, что, помимо одежды и причесок, общего между женщинами на шпильках. Есть люди, глядя на которых им можно дать лет двадцать-двадцать пять, есть женщины, которых и в сорок с лишним можно спокойно назвать девушками. Но те четыре женщины, которых я встретил в призрачном мире, были того типа, когда про них можно сказать "молодая женщина" и никак иначе. Не знаю, отчего так получается, но, например, меня даже в юности не называли молодым человеком. Почему-то я всегда был "мужчина", иногда с пояснениями "мужчина в пальто" или "мужчина в спортивной куртке". Так и эти женщины. Они были молоды, возможно, даже слишком молоды, и всё же я не мог назвать их девушками. Это были молодые женщины и никак иначе. Все четверо.