Корпус

— Наша затея, — строгим голосом поправила ее Елена Александровна. — Можно подумать, ты насчет Петровича была не в курсе. Сама же говорила: «Видала я таких прытких…» Ведь говорила же? Стало быть, знала. Если что, мы со Светкой на тебя ссылаться будем. И получится, что ты знала и не сигнализировала. То есть выходит пособничество. Кстати, сколько тебе здесь осталось, тетя Маша? Год? А потом обратно под солнышко, да с кучей денег? Разве не так? Всего год — и дома. Внуков увидишь. Ведь ради них-то и нанималась. Ты подумай, тетя Маша, стоит ли рисковать?

— Ну что с тебя взять, — вздохнула Марва, — подпишу. Только зря ты это, Ленка, делаешь.

— Не зря, тетя Маша, — обиженно, и в то же время с какой-то затаенной гордостью сказала Елена Александровна. — Я, если хочешь знать, не о себе только думаю. Я и вас со Светкой вытягиваю. Подруги все же. Жалко вас. Работаете в Системе, а ни хрена в ней не смыслите. Ладно. Завтра не спеша, на свежую голову текстик составим. А сейчас давайте чай пить. Сколько времени-то? — она бросила взгляд на стенные часы. — Скоро уже смена заступает, Людка с Наташкой. Кстати, слыхали? Наташка заявление подала — внеочередной отпуск ей нужен. С чего бы это?

— Да нам-то какое дело? — ляпнула Светлана Андреевна.

— Ну, не скажи, Светка, — задумчиво протянула Елена Александровна. — Мало ли что. Я чего думаю, девочки, — заговорила она чуть тише, — другие тоже кой-чего почуяли. В смысле Петровича. Унюхали, что события надвигаются. Вот и торопится Наташка поскорее в отпуск, пока не началось. Так что нам торопиться надо, чтобы наш сигнал первым зафиксировали. Кто первый, тому и доверия больше. Вот так-то.

…Костя устал уже стоять неподвижно. Он жалел, что сразу не вернулся в палату. Теперь они подумают, что он подслушивал. Однако не стоять же так всю ночь. Что-нибудь он Наблюдательницам сочинит. Не в первый раз.

Он не спеша пошлепал в палату. И тут же его окликнули:

— Кто здесь?!

— Это я, Костя, — ответил Костя, неспешно подходя к столу.

— А ну-ка, фамилию говори! — взвизгнула Светлана Андреевна, тараща на него злобные перепуганные глаза. Костя не ошибся — щеки ее и в самом деле покрывали нервные бордовые пятна.

— Да вы что, Светлана Андреевна, — удивился Костя. — Вы разве не помните меня? Я же Временный Помощник на Группе!

— Не знаю я никаких Помощников! Для нас вы все одинаковы! Ишь, выискался какой! — и пятна на ее лице запылали ярче, точно на него брызнули малиновым вареньем. — Грубить мне еще будет, паршивец! Сейчас вон задницу настегаю! Говори, что здесь делал!

Костя остолбенел. Он уставился в бледно-зеленый линолеум пола, чувствуя, как пылают уши. Ни фига себе заявочки! Да как она смеет такое говорить?! Он что, простой пацан какой-нибудь, чтобы она его так оскорбляла? И кто? Не Марва какая-нибудь занюханная, а Светлана! Да пошла она к свиньям!

— А вы на меня не кричите, — огрызнулся он, отходя на всякий случай подальше от стола. — Я в туалет ходил. Нельзя, что ли?

— Нечего по ночам в туалеты шастать! — визжала Светлана Андреевна. — С вечера надо было ходить! И почему я не видела, как ты туда прошел?

— Откуда я знаю? — буркнул Костя. — Я что, докладывать вам должен: так, мол, и так, Светлана Андреевна, разрешите мне сходить по-большому? Пошел себе, и все!

— Ну ты и хам! — Светлана Андреевна схватила лежащий перед ней журнал и принялась судорожно листать страницы. — Все про тебя напишу! — и шариковая ручка нервно запрыгала по бумаге. — Завтра Сергей Петрович тебе такой туалет розгами пропишет — век помнить будешь! А ну, марш в палату, и чтобы ни звука у меня!

— Больно надо, — и Костя небрежной походкой направился прочь от стола. Было противно. Сзади раздавался свистящий шепот Елены Александровны: «Не закатывай истерик, дура! Зачем орала? Он же ничего не слышал, а даже если и слышал — к утру все забудет. Даром им, что ли, Питье дают?»

Косте было плевать на этот змеиный шепот, на Светланины угрозы. Но уши продолжали гореть. А он еще такое себе про нее воображал. Про Светандру. Тоже цаца нашлась — розгами пугает. Ну ничего, он ей это припомнит…

3

Сергей дернул шнурок выключателя. Пора ложиться, иначе потом и впрямь с бессонницей не сладить. Не переходить же на таблетки, как той осенью.