Корпус Вотана (Недомаг-мажор) (СИ)

— Советую выставить счет доктору, лечившему ваш сифилис. В каком месте данного приказа говорится о том, что означенный маг, наличие Дара которого еще надо доказать, должен переходить из одного учебного заведения в другое?

— Вынужден прервать ваш диспут, господа, но доказательство Дара есть. — В кабинет вошел один из магов, принимавший участие в поисковой операции. — Мы были свидетелями того, что Ярослав Вотан превратил воду в шампанское.

— Простите, уважаемый, процесс происходил на ваших глазах, в лабораторных условиях, так сказать? — Впился в него глазами заместитель начальника училища.

— Нет, но…

— Почему же вы утверждаете, что воду превратил в вино конкретно Ярослав Вотан?

— Я один из тех, кто извлек его из ванны. Не думаете же вы, что он перепутал воду с вином?

— Аура! У него должна быть аура. Вы замерили ее? — Юрист едва не набросился на мага, одновременно бросая взгляд полный превосходства на соперника.

— К сожалению, у Ярослава Вотана аура обыкновенного человека. — Честно ответил маг.

На юриста академии было жалко смотреть.

— Не расстраивайтесь, коллега. Пойдите домой или в бар и напейтесь до поросячего визга. Вам это всегда помогало прийти в привычное состояние. Тем более, как я понимаю, шампанского у вас теперь будет в достатке?

***

— Ох! — Ярослав открыл глаза и немедленно закрыл снова, не в силах переносить резь от света ламп.

На лоб опустился прохладный компресс. Затем послышались шаги, щелчок выключателя, и давление на глаза ослабло.

Грубая рука поднесла к губам стакан с солоноватой жидкостью.

— Это рассол? — Продемонстрировав удивительные для 14-летнего подростка познания, простонал Ярослав.

— Регидрон. — Произнес неприветливый голос Архипова. — Проснулся, алкоголик малолетний?

Ярослав с хлюпаньем всосал спасительную жидкость, проигнорировав замечание однокашника.

— Мог бы и меня в подземелье взять. Я думал, мы друзья, а ты взял и смылся втихую.

— Заткнись, пожалуйста, голова и без тебя гудит.

— Ну и на здоровье, могу вообще с тобой больше не разговаривать! — Архипов поправил сползающий компресс на лбу Ярослава, лег на свою кровать и повернулся к товарищу спиной.

Глава 46

Архипов молчал до самого вечера. Только менял компресс и приносил пить. Сначала это не сильно беспокоило Ярослава, которому хотелось тишины. Но когда и за ужином Архипов не проронил ни слова, он понял, что человек, которого он скрепя сердце, начал про себя называть “друг”, обиделся не на шутку.

Гордость и предубеждение против “низших” страт не позволяли Ярославу первому начать процесс примирения. Архипову же хотелось, чтобы друг показал хотя бы намек на раскаяние. Так и сидели оба за столом, надувшись и исподлобья глядя друг на друга.

Те, кто считает кадетскую дружбу чем-то естественным и предопределенным, глубоко ошибаются. Дружба не рождается по приказу или от вынужденного круглосуточного нахождения в одном помещении. В последнем случае возникают в лучшем случае приятельские отношения, которые может легко разрушить сущий пустяк и превратить в настоящую, порой длящуюся всю жизнь вражду.

Дружба между Ярославом и Архиповым — представителей страт, находящихся на разных полюсах социального устройства мира, была чем-то из области ненаучной фантастики. И если Ярослав мог испытывать к однокашнику чувства, какие хороший хозяин испытывает к собаке, охраняющей его дом, то привязанность Архипова выгодой объяснить было невозможно.

Может быть, он увидел во внешне заносчивом мальчишке одинокого, брошенного ребенка, которому родители дали все, кроме любви. И решил этой любовью поделиться. Потому что сын рабов с далекой планеты, оказался гораздо богаче внука Императора.

А Ярослав впервые столкнулся с человеком, который не стал принимать навязываемые им правила игры, но вести себя на равных. Помогая, опекая, защищая, не унижаясь и не заискивая. Общаясь с которым не нужно натягивать на себя маску отчужденности и аристократизма и не стыдно побыть слабым.

С тех пор как его отняли от квохчущих вокруг него нянюшек, Ярослав рос в мире старательно оберегаемых границ. Слуги были подчеркнуто, безукоризненно вежливы, ни на миг не давая забыть, что хозяин — он.

В играх с немногочисленными ровесниками, которых допускали к общению с его персоной, всегда верховодил он, даже если не хотел этого. Более того, он непременно и всегда побеждал любых противников.

Кажется, лишь однажды, увлекшись, сын повара обогнал его во время соревнований. Судьям скрепя сердце, пришлось отдать приз ему. А потом победитель пропал на несколько дней. Оказалось, ему ломали, восстанавливали и вновь ломали ноги, чтобы знал свое место.

С этой же целью Ярослав присутствовал на еженедельном наказании личных слуг, которых от его имени и как бы по его приказанию пороли “за леность” или по иной, реальной или надуманной причине. Если повод и был надуманным, то боль и обида — всегда настоящими.