Корректировка 2 (СИ)

Чтобы отвлечься от странных мыслей, я стал собирать костерок, благо с топливом проблем не было — выброшенными водой на берег и высушенными на солнце обломками дерева усеяна вся песчаная полоса пляжа. Собрав достаточно щепок, я поставил их пирамидкой и сунул в середину смятый кусок газеты. Рядом с одеждой на днище лодки лежали сигареты и зажигалка, которые Мира по приходу, сразу же извлекла из сумочки. Я взял зажигалку, поджег газету. Сухой топляк занялся сразу. Я стал подбрасывать деревяшки потолще и в оконцовке развел, чуть ли не пионерский костер. Потом сел рядом на большое бревно и стал попивать коньяк маленькими глотками, задумчиво глядя на завораживающие языки пламени.

Мира подошла, как всегда незаметно.

— Хороший ты костер развел!

Я вздрогнул и обернулся.

— Д-д-д-д… Замерзла, как и обещала, — она скрестила руки на груди, сунув руки под мышки, словно это могло её согреть. Всё тело девушки было покрыто мерцающими от всполохов пламени, капельками воды.

— Вытереться нечем, — пожаловалась она.

С сожалением (голой Мира мне нравилась гораздо больше) я снял рубашку и помог ей сунуть руки в рукава.

— Спасибо Феликс, ты мой рыцарь дня!

Рубашка доходила девушке до середины бедер. Она тут же застегнулась на все пуговицы и в бесформенном балахоне на шесть размеров больше, стала похожа на маленькую беспризорницу. Еще этот куцый хвостик коротких волос на макушке. Я невольно усмехнулся.

— Че лыбишься? — подозрительно сощурилась она, — на чучело похожа? Сам ты чучело! Сидит тут коньяк в одиночку хлещет… дай сюда бутылку!

— Стаканов нет, не побрезгуешь? — я протянул ей коньяк.

— Мы ж целовались… — она приложилась к бутылке.

— Я думал ты забыла.

Она вернула мне коньяк и села рядом. Отломила кусочек шоколадки, бросила в рот. Протянула озябшие ладошки к костру, на колечках засверкали камешки.

— Ну, что друг Феликс, как жить дальше будем?

— Это ты мне расскажи. У ваших ко мне претензий больше нет?

— Ну, как тебе сказать… — она вздохнула. — Единого мнения нет… но поскольку твои слова подтвердились, принято решение соблюдать нейтралитет.

— Хоть что-то… а помогать, значит, не будете?

— Ты не охренел? Скажи спасибо, что жив остался! Дай сюда коньяк, — она нервно отхлебнула и закашлялась. Я вежливо похлопал её по спине. Девушка дернула плечами.

— Не трогай меня!

— Спасибо, значит? Вашей системе грозит неминуемая опасность выпасть в синий экран, а я, по сути, посторонний человек должен всю работу делать, еще и спасибо говорить, что не убили? Так, да?

— Че ты на меня орешь? Я что ли решения принимаю?

— Если ты решений не принимаешь, нафига мне с тобой общаться, может мне пообщаться с теми, кто принимает решения?

— Ну и не общайся! — обиделась она и быстро стала расстегивать пуговицы на рубашке. Пуговицы плохо поддавались, и она стянула рубашку через голову. Кинула её мне и подскочив к одежде, стала быстро одеваться.

— Мира…

— Отвали!

— Ты че, как девчонка, обидки какие-то. Я же просто хочу знать, почему вы не хотите мне помочь? Все же будет намного проще…

— Знать хочешь? Хорошо, я скажу. Тебе не доверяют. Потому что ты уже не человек, а не пойми кто! В твоем теле посторонние включения непонятного назначения. Ты набит ими сверху донизу! Киборг какой-то…

— А ты что ли, человек? Что-то я не слышал, что люди могут серпы из рук отращивать, как терминаторы…

— Кто? — удивилась Мира.

— Неважно… — отмахнулся я, — киборги.

— Допустим, мы не люди. Но мы системные игроки, а ты внесистемный! Засланный казачок. И мы не знаем, кем засланный! А ты знаешь? Нет! Ты даже не знаешь, ты ли управляешь своими имплантами, или они тобой. И эта Ева твоя…

— Ева, между прочим, от вашей конторы, только из будущего. Значит, они там в будущем, как-то нашли с моими засылателями общий язык!

— Вот, только это тебя и спасло, — из Миры будто воздух вышел вместе со злостью. Она беспомощно опустилась на бревно, взяла шоколадку, откусила сразу половину и стала жевать. Жевала она, смешно шевеля щеками и по-детски морща нос, и я не смог сдержать улыбки.

— Фто офять лыбифся? — спросила она с набитым ртом.

Я показал, как она жует и девушка прыснула, прикрыв рот ладонью, чтоб не вылетел шоколад. Быстро дожевав, проглотила.

— Дурак, че смешишь, чуть не подавилась!

А я взял и поцеловал её в сладкие, пахнувшие шоколадом губы. А она взяла и ответила.

Но странно было не только это. Целовалась она со вкусом, шустро орудуя у меня во рту своим проворным язычком, чувствовалось, что процесс ей нравится, но при этом не забывала отталкивать мои ласковые лапы, которыми я норовил пройтись по её невеликим прелестям. Редкостное самообладание.

— Кхе-кхе… — деликатно раздалось сверху. Мы отпрянули друг от друга как застигнутые врасплох школьники. Вверху на обрыве стоял Жора, он имел сконфуженный вид.

— Очень прошу пардону молодые люди, что невольно помешал вашему… общению, — видно было, что он уже изрядно подшофе. — Григорий, к вам гости пожаловали.

— Гости? — сказать, что я удивился, так проще промолчать.