Корректировщик

Переключаюсь на другие техники. И вновь натыкаюсь на ограничения. «Полыхающий щит» у меня хорош, но не до такой степени, чтобы противостоять в поединке даже Подмастерью, претендующему на Мастера. Десятый уровень. Понятно, что я могу укрепиться эфиром и дополнительными слоями, о которых никто в этой реальности не знает, но всё же обидно.

«Красный кулак» испытываю попеременно на стволе сосны, манекене, кирпичной кладке, гранитной скале. Умение состоит в том, чтобы укреплять физический урон от ударов силой огня, не навредив при этом себе. И да, я могу перебрасывать энергию не только в кулаки, но и в любые ударные поверхности. Пятки, локти, колени, костяшки пальцев, ладони. Даже в черепную коробку. Тут всё примитивно — противник получает дополнительный ущерб от огня. Чем выше уровень владения техникой, тем сильнее урон. Тем большее количество слоев низкоуровневой защиты я могу пробивать. Сейчас, например, я вырываю из сосны кусок древесины размером с руку, попутно обугливая ствол. Манекен пробивается насквозь, но это — благодаря моим прежним навыкам по ускорению. Камень не поддается воздействию, хотя и покрывается мелкими трещинами, плюс нагрев. Песок можно слегка подплавить, если задержать ладонь на поверхности дюны. Что ж, речь идет о седьмом уровне. Норма для Подмастерья, но не выше.

«Карающая длань».

Применяется только к жестким ладоням бойца. Фиг его знает — почему. Пробивающий и сдерживающий эффекты выше, чем от «кулака», благодаря концентрации энергии на малой площади. К тому же, энергия работает иначе. Я легко перерубаю кирпичи и толстые ветки, проплавляю камень, оставляю лунки жидкого стекла в песке. Да, еще могу в рукопашной отводить зачарованные клинки, а обычную сталь гнуть, словно пластилин, нагрев докрасна. Полезная вещь. Навыком я владею на приличном третьем уровне. Это умение, кстати, раскрывается после достижения адептом ранга Подмастерья.

Серия экспериментов показала, что в остальных навыках я тоже ограничен рангами Ученика либо Подмастерья.

Задумываюсь над причиной.

И понимаю, что всё упирается во взвесь. Я без особых проблем могу применять в этом мире эфир, но у меня не получится влить эфир в стихийную технику. Все эти местные сверхспособности заточены под оперирование взвесью. А тут я ограничен отсутствием практики и родовым наследием. Видите ли, адепт огня, родившийся в семье с трехвековой историей, вполне может в свои десять-двенадцать лет стать Мастером и обнаружить, что его «Карающая длань» рубит всё на свете с эффективностью тринадцатого уровня. Потому что техника столетиями практиковалась его предками. Иными словами, генетику никто не отменял. Это и есть пресловутая «сила крови».

Чтобы проверить свою гипотезу, я начинаю планомерно обходить пустующие полигоны других школ и тестировать альтернативные навыки. «Незримый удар» и «Вихрь ужаса» у воздушников. «Ледяные клинки» и «Пузырь» на водной площадке. «Каменную броню» и «Пылевой смерч» на территории адептов земли.

Везде — одно и то же.

Я владею упомянутыми навыками на уровнях, присущих Ученикам и Подмастерьям. Дальше упираюсь в естественный потолок, поскольку не получается вложить в технику нужное количество взвеси.

Подведем итоги.

Упорные тренировки, вероятно, позволят продвинуться чуть дальше. Не запредельно — я это предчувствую. Так что придется реанимировать свои техники из прежнего мира, обходя взвесь и работая напрямую с эфиром. И познавать глубину возможностей корректировщика. Я ведь сын Абсолюта, об этом не стоит забывать.

А еще по дороге домой я задумался над классовыми различиями. Не социальными, а магическими. Есть лишь одно объяснение, почему я свободно пользуюсь четырьмя стихиями, игнорируя законы этого мира. Ограничения лежат не столько в физической, сколько в астральной и ментальной плоскостях. Мой разум отыскал обходные пути — только и всего. Значит ли это, что я сумею повышать уровни владения техниками? Кто его знает…

Буду пробовать.

В комнате меня ждал срач.

— Виталик!

— А? — Сыроежкин вновь сидел за компом. Колдовал с ордерами. И что-то напевал себе под нос. Похоже, упырь пребывает в благостном расположении духа.

Всюду — разбросанные вещи, обертки из-под чипсов и крекеров, влажное полотенце на спинке кресла.

— Ты не убрал комнату.

— Деньги — рекой!

— Это хорошо. Напоминаю, что сегодня твое дежурство. Уборка, готовка, посуда.

— Кен!

— Что?

— Подежуришь вместо меня?

— Нет, — я непреклонен.

Дашь толстяку спуск — дисциплине конец.

— Ладно, — вздыхает Сыроежкин. — Сейчас ордера выставлю…

— Бегом, — дожимаю я. — Три часа дня.

Заглядываю ему через плечо.

И вижу сумму на биткоиновом кошельке.

Челюсть стремительно отваливается.

Глава 17

Со склона горы, на котором я обосновался, хорошо просматривается весь город. Яма, заполненная морем крыш и рассеченная двумя реками. Через голубые ленты переброшено несколько мостов. Всюду — холмы, перепады высот.

Из моей глотки раздается утробный рык.

Вижу я плоховато, зато слышу каждый шорох на сотни метров окрест. На меня обрушивается целая палитра запахов. Муравьи, дикие пчелы, начавшая желтеть листва.