Корректировщики

Достала телефон и прямо в присутствии Цыганкова позвонила Моравлину. Цыганков поймал себя на мысли: хорошо бы, если б Моравлин вздумал уточнить у нее хоть что-то из того, что утром сказал ему Цыганков. Вот прямо сразу и поймал бы на вранье. Цыганков был бы рад. Конечно, Моравлин этого так не оставит… но Цыганков думал, что даже сопротивляться не станет, если Моравлин решит морду набить. Так, для виду исключительно.

— Илья, я через три минуты буду у тебя, — сказала Оля в трубку, удивленно переспросила: — Занят? Мы ж договаривались… Знаешь, Моравлин, ты мне надоел со своими капризами! У тебя семь пятниц на неделе! Это кому надо — тебе или мне?… Ах, тебе не надо?! Мне?!. Что-о?! Слушай, да пошел ты к черту с такими претензиями!

Сунула телефон в карман, повернулась и пошла прочь, забыв про Цыганкова. Направилась к посадочной станции, тут же подошла маршрутка. Оля села в нее и уехала. Цыганков глядел ей вслед и всей шкурой ощущал, как медленно рвется некая ткань, рвется с треском, с болью, с криком… Уши этого крика не слышали. Цыганков сжал виски ладонями, заскрипел зубами.

Он разорвал корректировочную связь.

Встал и поплелся к Лильке, выполнять данное ей обещание.

— Ты подлец, — внезапно сказал за спиной Моравлин.

Цыганков вздрогнул всем телом, уронил вниз чашку с недопитым кофе. Чашка летела, ее сопровождала цепочка разнокалиберных капелек выплеснувшегося кофе. У края чашки капли были побольше, к концу цепочки они равномерно уменьшались, а сама цепочка закручивалась по эвольвенте… Чашка долетела до асфальта, разлетелась множеством фарфоровых искр. Цыганков решился обернуться.

Моравлина не было.

За его спиной работал телевизор, там выясняли отношения два придурка в мушкетерской форме. Голос одного из них был похож на моравлинский.

“Да, я подлец”, — подумал Цыганков. Очень точное определение. Самый настоящий антикорректор. Не такой, какие чистят Поле от мертвых потоков. Такой, какие лгут, подличают, убивают. Дерьмо.

На балкон вышла Лилька:

— Я готова. Идешь?

Цыганков посмотрел вниз. Там рассыпалась по асфальту фарфоровая чашка. Осколки разлетелись далеко в стороны. Осколки разорванной им корректировочной связи тоже разлетелись в стороны.

— Лиль, я, наверное, был с тобой мерзавцем, да?

— С чего ты взял?

— Просто. Знаешь, прости меня за все, что я тебе сделал плохого. Если сможешь.

У Лильки широко раскрылись глаза. Цыганков сел на перила балкона спиной к улице, качнулся и полетел вниз. И даже не увидел — услышал кожей, как заходится в страшном крике Лилька.

* * *

30 апреля 2084 года, воскресенье

Селенград

От размышлений оторвал телефонный звонок. Илья ткнул в клавишу. Комнату заполнил пугающе холодный голос Царева:

— Только что из второй градской звонили. Цыганков выбросился из окна квартиры своей подружки. Она на твоей улице живет. Двенадцатый этаж. Сломан позвоночник, обе ноги, правая ключица, сотрясение мозга средней тяжести, множественные рваные раны — падал сквозь крону дерева, — травмы внутренних органов. Сейчас в реанимации, в сознание не приходил. Врачи говорят, проживет еще максимум сутки. По нашим данным, причиной самоубийства стало психоэнергетическое истощение после жесткой блокады.

Илья тяжело осел на стул, хрипло выдавил:

— Кто его так?

Царев долго молчал, потом решился:

— Илюха, его убил ты.

* * *

17 июня 2084 года, суббота

Селенград

Декан Паничкин ворвался в аудиторию, едва не сбив с ног Добровольскую. Не обратив внимания на преподавательницу, обратился к студентам:

— В группе есть кто-нибудь, умеющий писать от руки?

Оля неуверенно посмотрела на Наташу. Вроде бы напрашиваться нехорошо, но к теормеху они обе не были готовы. Потому обе подняли руки. Декан обрадовался, принялся уточнять, чем именно они пишут — маркером или стилом, и приходилось ли писать по бумаге. Наташа научилась писать на первом курсе — пример подруги оказался заразительным.

Паничкин привел девушек в деканат, попутно объяснив, что произошло. Оказалось, его секретаршу вызвали дежурить в приемную комиссию, а Паничкину приспичило взять на сегодняшнюю защиту уже заполненные корочки дипломов. Обычно их заполняли и вручали после того, как пройдет защита, а то получится, что диплом выписали, а студент провалился и остался на второй год. Но сегодня был первый день, защищались сразу двадцать человек, и Паничкин загодя знал, что защитятся все. Решил устроить праздник.

У Оли немного дрожали руки. Сегодня защищался Илья. Они не виделись месяц и три недели, он не звонил, Оля тоже. Поссорились из-за ерунды, как обычно. Договорились, что Оля придет к нему верстать его диплом, и не вышло. Тут еще Цыганков всяких гадостей наговорил. В общем, Илья Оле заявил, что она сама набилась ему помогать, а он ее вроде как пожалел. Она психанула и послала его к черту.

А на следующее утро Павел рассказал такое, что Оля чуть не отравилась от стыда.