Корректор жизни

К сожалению, в Москве очень мало знакомых, поэтому довольно трудно будет собрать нужную информацию и купить взрывчатку. Ну, как-нибудь, найду. Повезу в Москву, скажем, партию яблок, или орехов, стану где-нибудь на рынке, буду торговать, сойдусь с людьми. Тем более, там много торговцев с Кавказа. Как-нибудь, все, что надо, разузнаю.

* * *

Она училась в консерватории по классу скрипки. Музыка действовала на нее гипнотически. Не любая, конечно. Стоило зазвучать той музыке, которая на нее действовала, и - все: достаточно просто прикоснуться, и тело отзывалось дрожью, глаза становились маслянистыми, было видно, что стоять на ногах ей больше невмочь. Если это происходило tЙte а tЙte, дальнейшее происходило стремительно и неотвратимо: она требовала, он исполнял и нельзя было не дойти до самого конца. Если музыка порабощала ее в присутствии многих людей, она старалась контролировать себя, пребывая, впрочем, в состоянии полуобморочном, трансовом. Неосторожное поведение любого рядом стоящего мужчины могло привести к весьма неловким ситуациям. Опытные мужчины, которые, на самом деле, встречаются очень редко, умеют замечать такое состояние. Однажды, во время студенческой вечеринки в ресторане, это ее состояние, видимо, уловил барабанщик ресторанного оркестра и во время очередного перерыва увел ее куда-то в дебри служебных помещений. Там он дал ей то, чего требовало ее нутро, - Володя догадался об этом, когда увидел ее, возвращающейся вместе с оркестрантами к столику: она была прекрасна, свежа и грациозна.

Вовка Смирнов тогда еще не был ее кавалером. На вечеринку она пришла с сыном известного кинорежиссера, который, ничего не заметив, обнял ее за талию, усаживая рядом с собой. Полноватый, холеный, в дорогом костюме с бабочкой, он был самоуверен, говорлив и пошл.

Володя же, будучи неопытным, но чувствительным юношей, догадался о произошедшем, заменив незнание буйством фантазии. Именно этот вечер стал началом будущих отношений.

* * *

Нарядная церковь справа, красивый дворец на противоположной стороне... Все это построено еще до революции. Вообще-то, можно сказать, что почти все самые красивые здания в городе построены были еще до революции. Конечно, с этим не все согласятся, кому-то больше понравится современная архитектура. Во всяком случае, Владимир Васильевич полагал, что он не одинок в своих вкусах и представлениях о красоте. В этом самом дворце, который был построен на средства всеми забытой княгини, открывшей в нем женскую гимназию, с самого начала революции заседали разные политические силы, изгонявшие, по мере возможности, друг друга. Многие тут побывали: и "Военный Съезд", и "Совет края", и "Фронтотдел Румчерода", и "Совет рабочих и солдатских депутатов", "Губисполкомы", "Ревкомы"... Потом долгие десятилетия зданием распоряжались коммунисты. Здесь был их Центральный комитет, здесь сиживал "красивый молдаванин", будущий "отец эпохи застоя", потом здание передали Дворцу пионеров и школьников, потом пришло время организации собственного музея самим себе. В конце концов, здесь разместили картинную галерею - все-таки, учреждение культуры.

А вот из церквей "опиум народа" на долгие годы изгнали. В этой церкви, где изначально была капелла женской гимназии, устроили сначала спортзал, а потом - музей научного атеизма, в Синодиновской, что за углом, была скульптурная мастерская, потом Дегустационный зал, в Кафедральном Соборе - Выставочный зал, в Харлампиевской - студия "Данко", в Военной церкви - Планетарий, в Георгиевской - мастерская художников, в Успенской - склад, в костеле - зал звукозаписи, в синагоге - театр русской драмы...

Последнее, пожалуй, не лишено остроумия.

Владимир Васильевич всю жизнь был атеистом. К верующим относился со снисходительным пониманием. Он, впрочем, знал, что был крещен, но не придавал этому никакого значения и смысла. Только смерть жены заставила его задуматься о загробном мире, о религии, о душе...

Размышляя об этом, Владимир Васильевич пытался вспомнить основы философии марксизма, которую учил в институте и, как-то неожиданно ясно понял, что любой ответ на тот самый "основной вопрос философии" - что первично, сознание, или материя, - неизбежно заводит в один из двух тупиков! Точнее, не в тупики, а просто оба ответа бывают правильными, но на разных временных интервалах. Одно поведение природы подтверждается на сравнительно коротких временных промежутках - в десятки, или несколько сотен лет. Другой вариант ответа дает нам такое поведение природы, которое оказывается заметным только в течение многих сотен, или тысяч лет.