Корректор жизни

И я пошел за ней, пригибаясь, чтоб меньше мешать сидящим сзади.

Мы вышли в тот предбанник, что справа, если выходить из зала в фойе. Она повисла на мне сразу же, как только я закрыл дверь зала, и забормотала "Пошли-пошли-пошли..."

Мужской и женский туалеты располагались рядом, словно сомнабулы, мы втащились в пустой женский, где мне пришлось применить усилие, чтоб дотащить ее до кабинки - вдруг, все-таки, кто-нибудь войдет, хотя музыкант продолжал свое волшебство.

Звуки его рояля проникали сквозь стены, уходили прочь, всплывали над Филармонией, заполняли Город.

* * *

Все они здесь живут и поныне: этюды Шопена, сонаты Бетховена, концерты Рахманинова, симфонии Чайковского, вальсы Свиридова... Вся музыка мира невидимыми тончайшими нитями и волнами неслышимых звуков обволакивает пространство над Городом, мгновенно отзываясь на вдруг зазвучавшую мелодию сердца, продолжая тему, захватывая душу и унося ее прочь в нематериальный мир чувств и эмоций!

Только здесь, в этом особом переплетении пространств разных эпох, миров, и цивилизаций первые звуки "Аdagio" способны унести вас в такие дали и высоты духа, куда вы никогда не доберетесь, слушая те же звуки в другом месте! Вознеситесь над ночным Городом, прислушайтесь, и вы услышите Альбинони, вместе с ним вы прольете и свои слезы, и они вольются в общий поток слез горечи, и слез счастья, которыми пропитана земля моего города, вы вдруг осознаете бесконечность мира и бесконечность всех его проблем, тщетность наших неуклюжих усилий и бесцельность жизни, и Город примет ваши слезы, и ответит вам эманациями мудрости и любви тысячелетнего доброго и мудрого Отца...

А когда с небес снизойдет легкий, пушистый снег, давая земле прохладу и влагу, вы услышите "Аve Maria" Шуберта, божественное меццо-сопрано переполнит ваше сердце волнением и готовностью к страданию, благодарностью и любовью. Но, что это? Тот же голос, полный любви и скорби уже поет другую мелодию - Глюка: это вы воспарили над кладбищенской землей, - так Город вечно молит Бога о спасении душ усопших...

Добавьте и вы свой вздох и частицу своей души в эту величественную скорбь и пусть несет вас неведомая сила дальше, пусть Город качает вас на своих волнах, погружая то в скорбь и грусть, то в радость и бесконечный танец! Танец, от которого никогда не устаешь, ибо танец - есть, вы в танце - есть, а вашего неуклюжего устающего тела - нет! Вы во власти деревенского свадебного оркестра: бесхитростная скрипка, глухой барабан, переливчатая труба и органо-подобные цимбалы - вот что заставит вас раствориться в движении, стать движением и танцем, позабыв обо всем: и о горестях, и о радостях, и о плохом, и о хорошем. Не будет ничего: только бесконечная пустота танца и музыки!

И вы переплываете из танца в танец, вы уже кружитесь в безумном, страстном вальсе, вальсе-катастрофе: это волшебник-Хачатурян, это Озеро, это первая любовь!

Жизнь кончена! Дальше - ничего!!!

И снова снег, вечность...

Лето не бывает вечным, вечна - зима.

Но - нет!

Зелено-золотой луч взметнулся ввысь - это снова Вечный Эдди приложил к губам мундштук и попробовал первые звуки "Sent Luis": жизнь продолжается, она бесконечна, как беспределен Город, как непрерывна его память обо всех: о великих артистах и музыкантах, игравших на его сценах, о зрителях, приходивших на их концерты, о тех, кто оставался дома, о тех, кто работал и отдыхал, учился и учил, лечил и болел, спал и пробуждался, страдал и утешал, смешил и хохотал, убивал и рожал... Город помнит всех и обо всех неустанно поет свою музыку: услышьте ее!

* * *

Вот и наша красавица-площадь!

Все в ней прекрасно, все соразмерно: длина и ширина, высота окружающих зданий, кроны деревьев, перспектива центральной улицы, периодически называемой именами нужных в настоящий момент царей: Александровская, проспект Ленина, булевардул Штефан чел Маре ши Сфынт.

Идеологи всех времен просто помешаны на переименованиях улиц. Жаль, конечно, что улица сама себя защитить не может. Она продолжает жить своей жизнью, держа на себе дома, фонари, деревья, телеги, трамваи, машины...