Корректор жизни

Под Новый Год на площадке перед Собором, - там, где теперь восстановленная колокольня, - раньше устанавливали огромную ёлку. Ёлку привозили с Карпат. Вокруг работали фотографы с фанерными задниками, раскрашенными традиционными зимними сюжетами с Дедом Морозом, Снегурочкой, санями и лошадками...

"Сание ку зургэлэй..."

После запуска первых спутников на фанерном небе стали обязательно рисовать Спутник, - это пользовалось спросом. Популярными стали многочисленные кафе "Спутник", по радио шла юмористическая передача "Веселый Спутник", а потом были Белка и Стрелка, а потом - Юрий Гагарин! И уже много позже у космонавта Волынского обнаружился родственник в нашем городе - дядя Юзя, работник типографии. По местному радио и телевидению тогда об этом много говорили и показывали, как дядя Юзя звонил своему знаменитому троюродному племяннику: "Алло, это Звездный Городок? - Это дядя Юзя ...".

Владимир Васильевич шел по аллеям парка, и на душе было легко и спокойно. Он любил все, что его окружало, он любил этот город больше всего на свете, ему он отдал все, что мог отдать, и, все равно, получил он от города и от людей намного больше.

Город с мудростью и терпением Просветленного Мастера, живущего уже много сотен лет, оберегал и ласкал, обогревал и охлаждал, прощал и научал мудрости, показывал красоту и уродство, открывал добро и зло, скорбел и сострадал, расцветал и ветшал, он был вместе со своими жителями и в миг зачатия, и при рождении, он проживал с ними все трудности жизни и принимал их в себя после смерти.

Город прощал измены и продолжал питать добротой память и души даже тех, кто его покинул, наполняя их жизнь высоким нравственным чувством и на далекой чужбине, он утешал проклинающих его, пребывая гордо и спокойно в вечности, продолжая источать любовь ко всем, кто жил в нем, кто позабыл его.

* * *

Ответь, разве мало тебе того, что даже сейчас видят твои закрытые глаза? Почему тебе нужно еще и осязание? Зачем твоим губам розовая мочка этого уха? К чему запускать пятерню в эти прекрасные волосы и ощущать в ладони тяжесть запрокинутой головки? Какая сила влечет твои пальцы на упругие ускользающие вершины, что ищут они в потаенных ущельях?

* * *

Владимир Васильевич уже обходил Собор, вспоминая, как когда-то, вроде бы, не так давно, на этом месте располагалось популярное кафе "Холодок", как услыхал:

-- Владимир Васильевич!

-- О, Валерий Михайлович!

Его окликнул сидевший на садовой скамейке Валерий Михайлович Почапский, доцент Политехнического института.

-- Никак, в Храм? - Спросил Валерий Михайлович.

-- Да нет, я просто...

-- А я, признаться, стал захаживать... Ну, как вы?

-- Да, по-прежнему.

-- На пенсии? - допытывался Почапский.

-- Нет, работаю пока...

-- Молодец. Да и выглядите вы, дай-то бог каждому! Как супруга?

-- Давно же мы не виделись, Валерий Михайлович. Я уж почти два года, как овдовел.

-- Ай-яй-яй, какая цветущая женщина была! Как же так?

-- Рак...

-- Упокой, Господи душу ея! Мир ее праху!

-- А вы-то как?

-- Да я на пенсии...

-- А дети как?

-- Ничего, Слава Богу... Сын со своей семьей в Ленинграде, живут нормально. Он работает коммерческой фирме, программист, зарабатывает хорошо. Правда, науку пришлось бросить, а то был бы уже доктором, - он же в физтехе работал, у академика Захарченко. А дочка здесь... Она же вышла замуж за сына Кройтору, который в ЦК курировал здравоохранение...

-- Ну, и как? Они с вами живут?

-- Да нет, мы с женой сами живем, а она, скажу вам по секрету...Ведь чуть не половина аптек в городе теперь им принадлежит... Так что, грех жаловаться, - и за границу ездят, и машина у них, и дом - полная чаша. Так что, нечего бога гневить, все нормально... А вы все там же работаете?

-- Да, я в той же лаборатории, ну и в Политехе на пол ставки профессора.

-- Хватает?

-- Мне одному, в общем, конечно, хватает, хотя, если назвать вещи своими именами...

-- Ой, и не говорите... Мне моей пенсии не хватит, чтоб заплатить за квартиру! Если б зять не помогал...

-- Валерий Михайлович! - к ним приближалась рыжая старуха в красной мини юбке, зеленой с фиолетовыми полосами блузке и желтым тюрбаном на голове.

-- О-о-о, Мирра Яковлевна! Присаживайтесь, дорогая!

-- Мерси. Я сегодня вас с утра вспоминала, а где же Мурочка?

-- А она дома осталась, что-то голова у нее заболела...

-- Да, с погодой что-то ужасное! Здесь ужасный климат. Вчера Сильва звонила, у них великолепная погода! В Калифорнии...

-- Ну, я пожалуй, пойду, - начал Владимир Васильевич.

-- Ой, простите, я вам помешала! Я сейчас ухожу...

-- Нет, нет, - решительно прервал ее Смирнов, мне, и правда, пора идти. До свиданья, всех благ.

Владимир Васильевич несколько ускорил шаг: "Еще не хватало эту взбалмошную старуху слушать. Как они мне надоели эти помешанные на загранице! Нет ничего страшнее, чем слушать рассуждения о том, как у нас все плохо, и как у них все хорошо".