Читаем Корреспондент Рива Блюм (СИ) полностью

Корреспондент Рива Блюм (СИ)

-...русские архитекторы эпохи эклектики, с упоением и тщательностью копировавшие формы русских храмов середины XVII века, считали эти формы и весь стиль 'узорочья' наиболее ярким выражением русского духа. Но представьте, каково же было бы их изумление, если бы они смогли увидеть в ширинках и колонках Исторического музея, с беспримерной археологической сухостью воспроизводящих те же детали из каких- нибудь боярских палат или церкви в Останкине, не столько народную тягу к обильной и разнообразной декорации плоскости, сколько чуждое влияние архитектуры немецкого маньеризма? На лице говорившего, известнейшего московского зодчего Щусева, блуждала ухмылочка, а в словах его, в интонации речи, чувствовалась академическая снисходительность ...

Сергей Петрович Мастеров

Разное / Без Жанра18+

Annotation

=Корреспондент Рива Блюм.=


Мастеров Сергей Петрович


Мастеров Сергей Петрович



Корреспондент Рива Блюм





=Корреспондент Рива Блюм.=





Альтернативно-историческое произведение в руританском стиле с элементами шпионско-политического детектива и с некоторым архитектурным уклоном.


11 ноября 1933 года.

Москва...


-...русские архитекторы эпохи эклектики, с упоением и тщательностью копировавшие формы русских храмов середины XVII века, считали эти формы и весь стиль 'узорочья' наиболее ярким выражением русского духа. Но представьте, каково же было бы их изумление, если бы они смогли увидеть в ширинках и колонках Исторического музея, с беспримерной археологической сухостью воспроизводящих те же детали из каких- нибудь боярских палат или церкви в Останкине, не столько народную тягу к обильной и разнообразной декорации плоскости, сколько чуждое влияние архитектуры немецкого маньеризма?

На лице говорившего, известнейшего московского зодчего Щусева, блуждала ухмылочка, а в словах его, в интонации речи, чувствовалась академическая снисходительность ...

Государь Федор III недовольно поморщился. Это не укрылось от взоров архитекторов, собравшихся на совещании Императорской Высшей Архитектурной Комиссии в Теремном дворце Кремля. Нетерпеливо заерзали Крюков и Фомин, 'русский шотландец' Колли прикрыл глаза, Иофан уткнулся в разложенные на столе бумаги и чертежи, Жолтовский откинулся в кресле и тревожно вглядывался в лицо государя, а сидевшие чуть поодаль представители 'архитектурной оппозиции'- конструктивисты братья Веснины и Ладовский, и лидер авангарда Мельников переглянулись между собой.

Щусев, казалось, не замечая недовольства государя, продолжал:

- После недолгого Смутного времени русская архитектура опоминалась медленно и имела в качестве образца, кажется, только зодчество конца XVI века, эпохи царей Федора Иоанновича, Бориса и Федора Борисовича.

-Вы имеете в виду годуновский стиль?- быстро спросил государь.

-Да, Ваше Величество. Зодчие и заказчики как будто наводили мостик через годы Смуты...И потому, при царе Федоре Борисовиче и типы храмов, и их декор повторяли сложившиеся еще в предшествующем веке схемы. Только одну своеобразную тенденцию можно отметить в первое десятилетие после восшествия на престол государя Федора Борисовича: стремление к умножению и дроблению изначально цельного и строгого итальянизирующего декора 'годуновского' стиля.

- Время правления царя Бориса и сына его, Федора Борисовича не вызывало стремления к изоляции и восстановлению всего обихода православного царства. - заметил государь.- Напротив, напомню вам- было понимание того, что без технических, военных, культурных и даже этикетных новшеств Запада существование страны не столько невозможно, сколько ущербно.

-Да, Ваше Величество. - усмехнулся Щусев.- Источником этих новшеств не могла быть соседняя Польша, столь близкая и опасная именно после беспокойных лет Смуты. А потому Польша и стоящий за ней католический мир , пожалуй, за исключением Австрии и союзных ей земель Германии и его архитектура на Московское царство влияния в первой половине века не оказывали. Гораздо привычнее были обеспеченные торговым обменом связи с протестантским миром Северной Европы: с Голландией, Англией, Германией и даже враждебной соседкой Швецией...

- Я понял, что вы хотите сказать.- перебил Щусева государь.- Что эти связи прямо отражаются в архитектурной ситуации. Но право, стоит ли перечислять и упоминать всех этих голландских, немецких и шведских мастеров? Наше совещание посвящено обсуждению концепций формирования нового облика столицы- представительного, достойного и вместе с тем- приветливого и человечного.

-Ваше Величество, предпосылки для формирования новой столичной архитектуры имеются.- возразил Щусев.- Я говорю о том, что заметно хуже дело обстоит со стилем. Собственно, мое вступление о выборе архитектурного стиля. Архитектура есть, стиля - нет!

-Вы речь ведете о двойственной природе культуры времени первых Годуновых.- заметил государь.- А клоните к чему? Что использование западных форм носило тогда и носит сейчас характер эпизодический, что это не прямой подход к усвоению всего стиля, а отдельные попытки, пробы и декоративные вставки? Кто ж спорит, что это происходит только в отдельных случаях, а в основной массе памятников стиль оставался адаптированным?

-Нам потребуется новое обращение к западной архитектуре.

-То есть, применительно к вашим словам, нам вновь может потребоваться что-то эдакое, сопровождавшееся бы сменой ориентации? При ранних Годуновых речь шла о смене ориентации с немецкого маньеризма на маньеризм голландский, и в конце концов- о создании нового, нарышкинского стиля, первого стиля русской архитектуры? Я правильно вас понял, Алексей Викторович?

-Точно так, Ваше Величество. Стиля, в котором классические ордерные формы заняли ведущее место.

-Ну, это уже надобно адресовать специалистам.- вздохнул Федор III.- Об этом мы с вами и переговорим, но прежде сделаем небольшую паузу в ходе нашего совещания...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пятеро
Пятеро

Роман Владимира Жаботинского «Пятеро» — это, если можно так сказать, «Белеет парус РѕРґРёРЅРѕРєРёР№В» для взрослых. Это роман о том, как «время больших ожиданий» становится «концом прекрасной СЌРїРѕС…и» (которая скоро перейдет в «окаянные дни»…). Шекспировская трагедия одесской семьи, захваченной СЌРїРѕС…РѕР№ еврейского обрусения начала XX века.Эта книга, поэтичная, страстная, лиричная, мудрая, романтичная, веселая и грустная, как сама Одесса, десятки лет оставалась неизвестной землякам автора. Написанный по-русски, являющийся частью СЂСѓСЃСЃРєРѕР№ культуры, роман никогда до СЃРёС… пор в нашем отечестве не издавался. Впервые он был опубликован в Париже в 1936 году. К этому времени Катаев уже начал писать «Белеет парус РѕРґРёРЅРѕРєРёР№В», Житков закончил «Виктора Вавича», а Чуковский издал повесть «Гимназия» («Серебряный герб») — три сочинения, объединенные с «Пятеро» временем и местом действия. Р' 1990 году роман был переиздан в Р

Антон В. Шутов , Антон Шутов , Владимир Евгеньевич Жаботинский , Владимир Жаботинский

Классическая проза / Русская классическая проза / Разное / Без Жанра / Проза
Разум
Разум

Рудольф Слобода — известный словацкий прозаик среднего поколения — тяготеет к анализу сложных, порой противоречивых состояний человеческого духа, внутренней жизни героев, меры их ответственности за свои поступки перед собой, своей совестью и окружающим миром. В этом смысле его писательская манера в чем-то сродни художественной манере Марселя Пруста.Герой его романа — сценарист одной из братиславских студий — переживает трудный период: недавняя смерть близкого ему по духу отца, запутанные отношения с женой, с коллегами, творческий кризис, мучительные раздумья о смысле жизни и общественной значимости своей работы.

Дэниэл Дж. Сигел , Илья Леонидович Котов , Константин Сергеевич Соловьев , Рудольф Слобода , Станислав Лем

Публицистика / Самиздат, сетевая литература / Разное / Зарубежная психология / Без Жанра