Корреспонденции из Сибири

Добираясь до с. Качуга, находящегося на 240 верст к северу от Иркутска, проезжая по превосходной луговой плоской возвышенности, называемой Кубинской степью и населенной бурятами-хлебопашцами, торопясь ко времени ярмарки, бывающей в Качуге около 9 мая, во время отправления барок и павозков, человеку, впервые приехавшему в Сибирь и не присмотревшемуся к ее промышленности, можно было бы ожидать встретить в Качуге что-нибудь вроде оживленной торговой пристани, широкую реку, машины для нагрузки — вообще жизнь, и жизнь одушевленную, особенно если вспомнить о громадности края, снабжаемого всем из Иркутской губернии.

Ничуть не бывало: вы едва замечаете ничтожную реку Лену, через которую медленно ползет самолет; у одного берега плавают какие-то четырехугольные ящики, назначение которых не сразу угадает новичок, у другого несколько десятков павозков в виде утюгов, на которых развеваются флаги и происходит мелочная торговля; на берегу несколько тюков с товарами и тарантасы купцов, несколько десятков лавчонок, из которых в каждой можно найти всё: кремни, сапоги, сахар, свинец, красные товары и пр., и пр. Рассмотревши эти четырехугольные ящики, кое-как сколоченные нагелями из толстейших досок, вытесанных топором, вы узнаете, что это барки сажень в 8-10 длины при 6–7 саженях ширины, сидящие в воде от 4 до 5 четвертей и поднимающие груза до 5000 пуд.

На берегу же вы имеете перед собой ярмарку, возникшую вследствие того, что купцы, проезжающие в Качуг с товаром до прибыли воды в Лене, открывали торговлю для окрестного населения, преимущественно бурят, из числа товаров, которые везутся ими на Лену для деревень, получающих всё этим путем. Кроме этих купцов приезжает еще несколько человек иркутских купцов с такими же товарами и, наконец, на 40 лавчонок с товаром открывается более десятка кабаков для рабочих, отправляющихся на частные золотые промыслы, и для бурят, продавших хлеб и имеющих несколько деньжат. Поэтому ярмарка вполне ничтожна, здесь нет ничего подобного торговым оборотам, заключению контрактов на доставку местных произведений или даже на обмен местных произведений на непривозные, напротив того, местные произведения фигурируют лишь в виде какой-нибудь яичницы с кашей, кваса, сена и овса для прокорма лошадей, и то в ничтожном количестве, по страшно дорогой цене и вообще съестных припасов для собравшихся на ярмарку.

Одним словом, для лиц, знакомых с тем, что такое ярмарка в небольших селах, хотя бы Калужской губернии (с населением около 300 человек), прибавлю, что из одной такой ярмарки можно бы сделать три, четыре, до пяти качугских, как по количеству лавок, так и по числу посетителей; продажи же местных произведений, как я уже сказал, вы не увидите, так что если сельская русская ярмарка характеризует производительность окрестных деревень и с тем вместе их потребности, то качугская характеризует только их потребности[140].

Буряты — главные покупатели; они накупают своим женам всяких нарядов, а те навешивают их на себя как попало: намотают на шею большой шерстяной платок (шаль по-здешнему), наденут на голову мужскую пуховую шляпу, к которой приделают или красную ленту, или привесят пестрый шелковый платок, наденут кунгурские сапоги и с трубкою в зубах щеголяют, побрякивая моржанами (плохие кораллы).

Число барок, отправляющихся собственно из Качуга, незначительно — я насчитал тут не более 30 барок и от 40 до 50 купеческих павозков. Но кроме этих павозков отплывает от вершин Лены значительное число других барок, строящихся и нагружающихся в деревнях ниже Качуга, в Верхоленске, а также по рекам, впадающим в Лену, — Илге и Куте, куда хлеб преимущественно доставляется из долины Ангары, более богатой хлебом, чем долина Лены. Так, например, по Илге строили в 1866 году около 70 барок, на которые было нагружено от 300 до 350 тысяч пудов хлеба. Главная доля всего сплавляемого хлеба приходится, конечно, на частные золотые промыслы (около 400 тысяч пудов).