Коррида

— Скажи мне, с какой стати ты решил войти в свиту дона Сезара как раз сегодня?

Чико пристально взглянул на Пардальяна:

— Вы и сами знаете.

— Я? Разрази меня гром, если я понимаю, что ты хочешь сказать!

Чико украдкой кинул взгляд на портьеру и, понизив голос, ответил:

— Но ведь вы же слышали, о чем говорили люди в подземной зале.

— Ну и что?

— Вы отлично знаете, что дону Сезару грозит опасность… коли вы и сами не отходите от него ни на шаг.

— Как! — воскликнул Пардальян, взволнованный простодушной безыскусностью этой самоотверженной натуры. — Значит, вот почему ты явился предложить свои услуги? И этот кинжал, придающий тебе такой бравый вид, ты взял, чтобы защитить дона Сезара?

И он взглянул на маленького человечка с ласковым восхищением.

Однако карлик неверно истолковал значение этого взгляда и, печально покачав головой, произнес без всякой горечи:

— Я вас понимаю. Вы считаете, что моя слабость и мой маленький рост смогут оказать лишь призрачную помощь, если начнется настоящий бой. Кто знает! Укуса комара иногда бывает достаточно, чтобы отвести руку, которая готовилась нанести смертельный удар. Я смогу быть этим комаром, вот оно как!

— Я так не считаю, — серьезно сказал Пардальян. — Я весьма далек от того, чтобы пытаться преуменьшать твою великодушную самоотверженность. Но, малыш, знаешь ли ты, что борьба будет ужасной, а схватка — не на жизнь, а на смерть?

— Еще бы, конечно!

— А ты знаешь, что рискуешь головой?

— Не так уж дорого она стоит, чтобы имело смысл говорить об этом. А кроме того, если вы полагаете, будто мне дорога моя голова, вы ошибаетесь, — заключил карлик с горечью.

— Чико, — восхищенно воскликнул Пардальян, — рост у тебя маленький, но сердце большое!

— Вот еще скажете! Однако раз уж вы так говорите, значит, так и думаете. С тех пор, как я с вами познакомился, у меня иногда появляются мысли, которые я и сам хорошенько не понимаю. То-то бы я удивился, если бы мне раньше кто-нибудь сказал, что я смогу додуматься до таких мыслей. А вот поди же… Я не знаю, кто вы такой и чего вы хотите в жизни, но с тех пор, как я встретился с вами, я стал другим. Одно-единственное ваше слово меня будто переворачивает, и, чтобы заслужить вашу похвалу, я, не колеблясь, пройду сквозь огонь. Я вам скажу: дону Сезару угрожает опасность, и я надумал встать рядом с ним, конечно, из-за моих чувств к нему, но главное, из-за моих чувств к вам… И чтобы вы забыли некоторые мои дурные мысли… ну, вы знаете какие; чтобы и у вас возникло ко мне уважение, и чтобы услышать, как вы опять мне скажете то, что сказали сейчас: «У тебя большое сердце, Чико…» А ведь не все думают так, как вы… Некоторые, кажется, и вовсе не замечают, что у меня вообще есть сердце. Я не могу выразить вам все, что я чувствую. Не умею я говорить, вот оно как! Я, по-моему, вообще никогда не говорил так много сразу. И все-таки я уверен — вы меня поймете, все, что я тут так плохо сказал, и даже то, что я не сказал. Вы-то ведь не такой человек, как другие!

Пардальян, необычайно взволнованный неожиданной исповедью маленького человечка, прошептал:

— Ах, малыш, ах, бедняга!

А вслух добавил с невыразимой нежностью:

— Ты прав, Чико, я прекрасно понимаю все, что ты сказал, и угадываю все, чего ты не сказал.

И, переменив тон, вдруг произнес с наигранной резкостью:

— А куда это ты, Чико, подевался вчера? Где только тебя не искали, и все напрасно.

— Кто же меня искал? Вы?

— Да вовсе не я, клянусь рогами дьявола! А некая малышка из трактира, преотлично тебе известная.

— Хуана! — воскликнул Чико, покраснев.

— Вот ты сам и назвал ее имя!

Карлик покачал головой.

— Что это значит? — притворно сурово загремел Пардальян. — Неужто ты сомневаешься в моих словах?

В голосе Чико послышалось чуть заметное колебание.

— Нет! — сказал он. — Однако…

— Однако? — спросил Пардальян, лукаво улыбнувшись.

— Накануне она меня прогнала… Как же мне теперь верить…

— Что она послала за тобой на следующий день? Это доказывает, что ты глупец, Чико. Ты не знаешь женщин.

— Вы не смеетесь надо мной? Хуана и вправду велела отыскать меня? — спросил карлик, просияв.

— Я бьюсь изо всех сил, чтобы тебе это разъяснить, смерть всем чертям!

— И что же?..

— А то, что ты сможешь пойти к ней сразу после боя. Ручаюсь, тебя там неплохо встретят… если только тебе удастся сохранить голову на плечах после сегодняшней драки.

— Я сохраню ее, сохраню! — вскричал маленький человечек, сияя от радости.

— А может, ты предпочтешь удалиться уже сейчас… — рискнул предположить шевалье.

— Как это? — наивно спросил Чико.

— Ну, уйдешь до начала боя.

— Покинуть дона Сезара в опасности! Да как вы могли такое подумать! Пусть случится, чему суждено, но я остаюсь, вот оно как!

Пардальян удовлетворенно кивнул и посмотрел карлику прямо в глаза:

— Ты остаешься? Отлично. Но никаких глупостей, слышишь? Теперь уже речь не идет о том, чтобы умереть.

— Нет-нет, клянусь Девой Марией и всеми святыми!

— В добрый час! Тсс, а вот и Тореро.

— Благоволите следовать за мной, шевалье, — сказал Тореро, приподнимая портьеру, но не входя, — уже пора.

— К вашим услугам, дон Сезар.