Коррида, женщины, любовь...

Не прошло и часа, как они остановились перед оградой. Мигель открыл ворота пластиковой карточкой, сунув ее в механическое устройство, и тут джип окружила ватага мальчишек.

— Матадор! Матадор! — кричали они.

Мигель сказал им что-то по-испански и повел машину по длинной подъездной дорожке, оставив ребятню в облаке пыли.

— Это болельщики? — спросила Стефани, вытягивая шею, чтобы разглядеть исчезающих за поворотом детей.

Мигель вздохнул:

— Нет. Это бедные мальчишки, которые хотят стать матадорами. Я раздаю им еду, напитки и монеты — это самое большое, что я могу для них сделать. Может быть, сегодня я возьму одного из них на ферму, и он будет мне помогать.

Повернувшись, Стефани увидела кирпичный дом, окруженный ухоженным садом, вековыми дубами и розовыми куртинами, тянувшимися вдоль подъездной дорожки. Вдали вращала крыльями причудливая ветряная мельница. Перед крыльцом стояла группа мужчин.

Мигель остановил джип. Не успел он выйти, как его тут же втянули в шумный людской кружок.

Глава 7

Стефани хлебнула чая со льдом и огляделась по сторонам. Этот сельский дом воплощал в себе профессию Мигеля. По стилю и оформлению он был полной противоположностью вилле — начиная от стен, окрашенных в темные приглушенные тона, и кончая развешанными повсюду многочисленными изображениями Эль Пелигро.

— Значит, Мигель выступает и в Мексике? — спросила она у Рея, который, сидя на коричневом кожаном диване, заряжал новую пленку в свой фотоаппарат. — На этом плакате написано «Гвадалахара», а на вилле я видела плакат с надписью «Мехико».

— Я же говорил тебе в аэропорту, что видел Мигеля в Мексике. Это было благотворительное выступление. Доход пошел в фонд больницы для матадоров.

Стефани окинула взглядом плакаты и снимки, на которых Мигель махал плащом, целился пикой в быка, грациозно расхаживал по арене и стоял в позе победителя на ковре из цветов. Вот здесь он намного моложе, чем сейчас, с длинными волосами. В одной руке у него мулета, в другой — пика. А вот он лежит, неуклюже распластавшись в пыли, с лицом, искаженным от боли, и над ним нависает огромный бык.

Перед этим снимком Стефани задержалась. Вот из-за чего зрители вновь и вновь приходят на корриду. Хоть они это и отрицают, но им больше всего на свете хочется увидеть, как бык подцепит матадора на рога.

Она перешла еще к одной фотографии — взятой в рамку обложке из испанского журнала «6 Торос 6». Мигель был запечатлен спиной к объективу. Перед ним, нагнув массивную черную голову, стоял побежденный бык. Его рога были всего в нескольких дюймах от матадора. Красные шелковые панталоны с ослепительной позолотой, под которыми явно не было никакого белья, плотно обтягивали сильные ноги и ягодицы Мигеля.

Этот снимок взволновал и вместе с тем огорчил Стефани: красивый мужчина рядом с раненым животным…

Застекленные шкафы ломились от странных вещей, к примеру, косичек из человеческого волоса, которые матадоры надевали, выходя на арену. Судя по старым фотографиям, Мигель делал «хвостик» из собственных волос. На одной полке стояло несколько пар обуви для матадора, с которыми соседствовали широкополые касторовые шляпы.

На другой полке располагался встроенный стеклянный футляр для пик. Все пики были одной длины — чуть больше тридцати дюймов, — с острыми, слегка изогнутыми книзу наконечниками и самыми разнообразными рукоятками, инкрустированными драгоценными камнями и украшенными гравировкой. Здесь же висели деревянные пики, которые матадор использовал в начале боя вместо стальных, чтобы избавить руку от лишней нагрузки.

Менее зловещими были пурпурные плащи с синей и желтой подкладкой, аккуратно сложенные рядом с блестящими пестрыми костюмами тореро, щедро украшенными вышивкой. Висевший за стеклом термометр позволял следить за температурным режимом.

— Бесценная коллекция! — воскликнул Рей, делая снимки. — Эти вещи принадлежали самым известным матадорам Испании.

От выставленных предметов, несмотря на сияющий блеск костюмов, отчетливо веяло смертью. Между двумя давними плакатами висела пара острых бандерилий — эти палки с шипами, обернутые в разноцветную бумагу, втыкались быкам в загривок.

Стефани отвернулась от фотографий и оглядела лакированный деревянный пол, коричневую кожаную мебель, дубовые столы и стулья. В доме пахло кожей, табачным дымом и мужским одеколоном. За окнами виднелись уходящие в разные стороны широкие гравийные дорожки.

Вдоль забора росли бугенвиллеи, гибискусы и дикий жасмин. Вдали зеленели холмы, луга и оливковые рощи.

Стефани слышала голос и смех Мигеля, разговаривавшего с мужчинами на подъездной аллее. Его испанский ласкал ей слух. Вообще в этом мужчине ей нравилось все, кроме его работы.

«Стоит ли парить в облаках и строить воздушные замки, если мне не удается наладить отношения даже с представителями нормальных профессий?» — подумала Стефани, вспомнив мужчин, с которыми она встречалась до и после Стивена.