Корсар

Дорога кажется бесконечной, или просто в прошлый раз Брэйн вёл меня более короткой дорогой — не знаю. Просто кажется, что петляем вокруг заветного ангара, но мне сегодня вообще очень многое мерещится, волнует. Смотрю на идущую впереди Аню, и она кажется такой красивой: брюнетка, с красивыми иссиня-чёрными волосам, длинноногая и стройная, с просто потрясающей способностью плыть сквозь толпу, не замечая обращённых на неё плотоядных взглядов. И что Роджер нашёл во мне, когда такая красавица совсем рядом? И было ли у них что-то, пусть и в далёком прошлом? Роджер никогда при мне ни разу не упомянул ни одну из своих женщин, которых, уверена, у него было достаточно.

Но вот эта девушка идёт горделиво впередели, и толпа редеет, растекаясь вокруг затихшим морем, а я думаю, что легко могла бы понять, если бы у них с Роджером что-то было. Больно будет, если и сейчас длится, потому что такой красавице я точно не конкурент. Это всё равно, что сравнивать статуи Родена и бюст Ленина в Красном уголке местного ДК.

Не знаю, сколько петляем, но всё-таки виднеется на горизонте ангар, в котором тогда увидела Роджера. Ведь именно в тот день, если хорошенько подумать, изменилась моя жизнь. До неузнаваемости. И я ни за что на свете не променяю её на что-то другое.

Аня кидает на меня странный взгляд, а я ёжусь от того, сколько в нём боли и затаённой печали. Я не дурочка, многое понимаю, но стыдиться мне нечего. Перед ней — по сути, совершенно посторонней женщиной — мне не в чем виниться.

Берусь за ручку двери, а сердце в груди предательски ухает, а Аня разворачивается на пятках и уходит куда-то, не сказав ни слова. Ну и ладно, не больно-то и хотелось. Подругами-то мы точно не станем.

— Что-то ты долго, — говорит Роджер, когда вхожу в светлое помещение ангара.

— Здравствуйте, — здороваюсь с сидящим на диване Фельдшером. Тот молча кивает и слегка улыбается. — Меня подвезли подруга с женихом. Не знаю, почему долго.

— Я имел в виду, что Ваня долго тебя по территории водил. Не приставал хоть?

Ваня? Это ещё кто такой? Раздумываю над тем, сказать ли, что видела лишь его помощницу, но почему-то молчу. Сама не знаю, почему.

— Ладно, присаживайся. — Роджер указывает рукой на свой стул, а сам обнимает меня и целует в губы — легко, почти невесомо. — Я сейчас схожу кое-куда, подожди меня, хорошо?

Киваю, и он выходит из ангара.

Фельдшер несколько минут смотрит на меня, изучая, а лёгкая улыбка бродит на тонких губах. Он очень худой, длинный, примерно одних лет с Роджером, и я ещё тогда поняла, что их связывает долгие годы дружбы.

— Ева, да? — спрашивает, поднимаясь с места.

— Да, а вы? Фельдшер? Так вас и называть?

Он смеётся, глядя на меня, чуть сощурившись.

— Можешь Алексеем называть, не обижусь.

— Хорошо.

— Кофе будешь? Коньяк барышням не предлагаю, а шампанское здесь рыжий чёрт не держит.

— Да всё в порядке, просто кофе будет отлично. Спасибо, — благодарю, а Алексей улыбается, направляясь к кофеварке в самом углу, стоящей на невысоком деревянном столике.

Осматриваю ангар и понимаю, что здесь довольно уютно. Пол выстлан тёмно-серым ламинатом, а на стенах висят плакаты с разными сценками из байкерской жизни. За рассматриванием картинок провожу минуты, пока Алексей не ставит передо мной большую чашку ароматного латте.

Сам снова присаживается на диван и делает большой глоток из точно такой же чашки.

— Я вообще не привык лезть не своё дело, — говорит, глядя куда-то в сторону и грея узкие ладони о чашку, — но не могу не сказать. Роджер долгие годы мой друг, один из самых близких. Не знаю, насколько у вас всё серьёзно, не моё же дело, но после того, как ты появилась, он счастливый стал.

— О…

— Да, и мне это кажется таким странным и непривычным. Никогда его таким не видел.

Молчу, потому что совершенно не представляю, что на это всё ответить.

— Просто, пока его нет, хочу сказать, что он хороший мужик, просто с тараканами.

— Я знаю, он очень хороший.

— Вот, — кивает, пряча улыбку за чашкой. — Цени его, девочка, цени.

Прыскаю от смеха, а дверь ангара открывается и возвращается Роджер — хмурый и даже злой.

— Фельдшер, сходи к трекам. Там снова хрень, фаворит башку расплющил.

— Жилец хоть? — мрачнеет Алексей и резко встаёт.

— Пока жилец, но ты поторопись.

Фельдшер уходит, хлопнув дверью, а Роджер направляется ко мне, потирая шею. Он бледный, но держится, а у меня мороз по коже от осознания, какая трагедия случилась только что, совсем рядом.

— Ты в порядке? — спрашиваю, поднимаясь, а сумка падает с колен, и всё содержимое рассыпается по полу. — Блин.

— Не парься, сейчас поднимем. Мне сейчас снова нужно будет вернуться туда, мало ли что.

— Я понимаю. Конечно, иди.

Мы присаживаемся на корточки и принимаемся серьёзно и сосредоточенно собирать упавший хлам в сумку. Кошелёк, билетики, ключи, ещё какие-то бумажки.

— Знаешь, Ева, — говорит Роджер, смеясь, — если когда-нибудь у нас отрежут газ, я точно знаю, чем топить печку. Ты просто собиратель макулатуры.

— Ха-ха-ха, как весело, — бурчу, бросая на Роджера испепеляющие взгляды, а он смеётся.