Корсар

Но сегодня атмосфера за столом была какой-то напряжённой. Какое-то неясное молчание, переглядывания, неловкие моменты, по которым сразу видно, что здесь что-то не так. А если в коллективе что-то не так, то моя обязанность, как капитана, с этим разобраться.

— В чём дело, джентльмены? — прямо спросил я.

— От Ладрона мы избавились. Корабль починили. Всё готово. Команда ждёт, не дождётся, — на удивление многословно и холодно произнёс Клешня. — Почему на север? Опять пытаешься кого-то надуть, кэп? Может быть, нас?

Этого ещё не хватало.

Глава 39

Я хлопнул стаканом по столу, расплескивая дешёвую сангрию, и уставился на Клешню, как Ленин на буржуазию. С языка так и рвались оскорбления и брань, но я понимал, что сейчас они неуместны. Сейчас лучше будет тщательно подбирать каждое слово.

— Жак… Если бы я хотел вас надуть, то сделал бы это после того, как мы откопаем всё, что там зарыли, — процедил я, держась на самой грани, чтобы не сорваться на рык.

— Если этот придурок Ладрон нас опередит… — тихо произнёс боцман, сознательно не договаривая, что произойдёт в таком случае.

— То я найду его и порежу на ремни, — сказал я. — Он не знает, где оно зарыто.

— Много ли островов в той стороне? Раз-два, и обчёлся, — фыркнул Клешня. — Сходи на каждый, по виду узнаешь, вот тебе и нужный остров. А там уже при желании его хоть весь можно перепахать.

Я опрокинул вино себе в глотку. В чём-то Клешня, конечно, был прав, но и признавать его правоту не хотелось, раз уж я решил сначала попытаться снять проклятие.

— Ну откопаем мы всё, и опять начнётся, — буркнул я. — Штиль, шторм, увечья, смерти и всё остальное.

— Зато при деньгах будем, — возразил Клешня, буравя меня злым взглядом.

— Мёртвому деньги ни к чему, — пожал плечами я. — Или ты не заметил, что всё как рукой сняло, когда мы их закопали? То-то же. Не слыхал, что на баке болтают?

— Слыхал, — фыркнул он.

— Сейчас другое болтают, — проскрипел боцман. — Что капитан опять чего-то мудрит. А золото освятить надо, и делу край.

Я поморщился, почему-то не желая даже слышать за столом это слово и старательно обходя его в разговоре. Так, наверное, и возникает воровской жаргон, защитной бронёй эвфемизмов нарастая на не самые приятные слова и понятия.

— А вы как думаете, куда мы сейчас идём, чёрт побери? — прошипел я.

Боцман пожал плечами, Дюбуа покосился на старика и повторил жест. Клешня побарабанил пальцами здоровой руки по столу.

— На север. А там пёс его знает, чего ты опять удумал, — сказал штурман.

— На Гваделупу мы идём, есть у меня там знакомый священник, — сообщил я. — Так что отставить панику.

Я прищурился и жёстко посмотрел на каждого из присутствующих. Дюбуа сразу съёжился, схватил стакан, делая вид, что пьёт, Гайенн и Клешня молча переглянулись, но по их виду тоже было понятно, что кризис миновал. Гваделупа всё же была не так далеко от наших сокровищ, и задержка ещё в пару дней погоды не сделает.

Можно было наконец-то спокойно поужинать, не отвлекаясь на глупые перепалки, и я демонстративно принялся за еду. Всё успело уже остыть, пока мы спорили, но Доминик умел готовить вкусно, и даже в остывшем виде индейка оставалась сносной. Некоторое время мы провели, молча поглощая ужин.

— А всё-таки, ну его к дьяволу, это пиратство, — вдруг сказал боцман, прикончив остатки ужина. — Остепенюсь. Таверну открою.

— Ты же готовить не умеешь, пень старый, — хмыкнул Клешня.

— Мне и не надо. Другие будут готовить, а я буду только наливать и пить, — возразил боцман.

— Так можно и в чужой таверне сидеть, — вдруг сказал Дюбуа.

— В чужой надо самому платить, а тут мне платить будут, — привёл железобетонный аргумент старик Гайенн.

Мы рассмеялись.

— А я вот нихрена не умею, кроме как на корабле ходить и пиратствовать, — признался Клешня. — На берегу мне делать нечего.

— Я бы, может, мастерскую открыл, — сказал Дюбуа.

— Стулья делать? — хмыкнул боцман.

— Нет… — замялся плотник. — Всё подряд. Может, даже корабли там, лодки…

— А ты, капитан? Чем бы занялся? — спросил боцман.

Я крепко задумался, почёсывая небритую шею. В последнее время я всё чаще понимал, что пора завязывать с морским разбоем, но особо не думал о том, что будет дальше.

— Не знаю, — признался я. — Надо сперва до этого момента дожить, а там кривая выведет.

Все как-то разом помрачнели. Пожалуй, не стоило этого говорить. С нашим ремеслом каждый день может стать последним, и во многом поэтому пираты, заходя в порт, кутили, как в последний раз, но лучше об этом лишний раз не напоминать.

— Значит, надо выпить за спокойную старость, — я разлил по стаканам бренди.

— Мне лучше нескучная старость, — буркнул Клешня, но выпил вместе со всеми.

Мы посидели ещё немного, неспешно поглощая остатки ужина и алкоголя и перебрасываясь ничего не значащими фразочками. Атмосфера из напряжённой и недружелюбной окончательно превратилась в дружескую, я списывал это на действие вина и бренди, даже мрачное лицо Клешни изредка пересекала кривая усмешка. Пусть лучше так, нежели собачиться по любому поводу и ждать, пока кто-нибудь затеет дворцовый переворот.