Корсары Мейна

Удивительно, но этот разбойник вызывал у него симпатию. Так бывает, когда встречаются одинаковые натуры. Конечно, Филипп Бекель был старше Мишеля, но дух авантюризма, присущий разбойнику с большой дороги, в полной мере присутствовал и в юном парижанине.

Вскоре они вышагивали по узким улочкам Дьеппа, направляясь к таверне «Веселая каракатица», которая стояла на центральной площади города, ровно напротив церкви Святого Жака, построенной в X веке. Наверное, отцы-основатели Дьеппа обладали весьма практичным умом. Это же так удобно: сразу после обедни и святого причастия в церкви отправиться в кабак, благо он совсем рядом, не нужно ноги бить по скверно замощенным улицам.

Глава 10. Лазутчики

Посполитое рушение польской и литовской шляхты, пройдясь огнем и мечом по Украине, наделало много бед. Брацлавщина, Волынь и Галичина потеряли почти половину населения. Большинство православного люду бежало в Молдавию и Московское государство, а также на левый берег Днепра, где образовалась Слобожанщина. Многих пленили и продали в рабство крымчакам. Число ясыра было столь большим, что на невольничьих рынках неслыханно упали цены: татары меняли шляхтича на коня, а еврея – на щепотку табака. На ранее цветущей Украине наступил голод.

Шляхта утверждала, что бунты начались из-за лютой ненависти к полякам, польской власти, самой католической вере и людям шляхетского происхождения. Примерно так же говорили и восставшие: они убивали из-за ненависти к неволе, к власти польских панов, от невозможности более терпеть польское владычество, мстили за поругание православной веры.

Тимко Гармаш и Микита Дегтярь пробирались в Киев, где все еще стояли войска польного гетмана Януша Радзивилла. У них было очень ответственное задание, которое им поручил киевский полковник Антон Волочай-Жданович. За командира у бурсаков был старый запорожец из Пластуновского куреня Ничипор Галайда. Только благодаря его способностям бурсаки сумели миновать добрый десяток жолнерских постов, а засаду на кургане – уж неизвестно, на кого ее поставили, – в количестве четверых литвинов они вырезали так быстро и тихо, что жолнеры проснулись только на том свете.

Узнав о сдаче Киева, Хмельницкий рвал и метал; он послал киевскому полковнику строгий выговор за самовольство и угрожал войсковой карой у позорного столба. Получив от гетмана в помощь к своему полку еще два – белоцерковский и уманьский, – Волочай-Жданович решил освободить Киев от литовцев. По замыслу киевского полковника, его помощник, полковник Лукьян Мозырь, должен был зажечь литовские лодки; другого полковника, Филона Гаркушу, он отправил с войском в поход по правому берегу Днепра, чтобы тот ударил на старый город, а сам Жданович со своим полком предполагал подняться вверх по реке и пристать к берегу напротив Киева в тот момент, когда Гаркуша нападет на город с противоположной стороны.

Но в этом плане был еще один пункт – с началом сражения горожане, сочувствующие повстанцам Богдана Хмельницкого, должны были поджечь дома, где квартировали литовцы, чтобы увеличить смятение. И тут полковнику подвернулись под руку бурсаки, которых задержал казачий разъезд. Сначала их едва не зарубили, но потом все-таки разобрались, что они не польские шпионы, а вольные спудеи, бежавшие из Киева. Это как раз и заинтересовало Волочая-Ждановича, когда бурсаков привели к нему на допрос.

– А много бурсаков осталось в Киеве? – спросил полковник.

– Не так, чтобы очень, но с полсотни наберется, – уверенно ответил Тимко.

– Они так и живут в бурсе?

– Большей частью прячутся кто где. Но некоторые остались в бурсе, обитают в подвалах.

– Это интересно… – Волочай-Жданович задумался.

Он хорошо знал бурсацкую жизнь, потому как и сам когда-то учился в киевском коллегиуме. Ему было известно и то, что спудеи знают Киев как свои пять пальцев и могут пролезть в любую щелку. Его замысел – сделать кострища из домов мещан – мог не сработать по одной очень простой причине: кто же из хозяев в здравом уме согласится уничтожить собственными руками нажитое за долгие годы? А вот бурсаки это сделают. И даже не потому, что ненавидят захватчиков-литовцев, а из-за того, что горожане относились к ним как к изгоям общества и всячески третировали.

– Есть у меня к вам одно предложение… – сказал полковник после недолгой паузы. – Конечно, вы можете отказаться – дело серьезное и очень опасное. Да и молоды вы еще, пороха не нюхали. Но если у вас все получится, то честь вам будет большая и хвала от всего казацкого войска…

Так Тимко и Микита стали казацкими лазутчиками. Они должны были проникнуть в Киев, собрать бурсаков и в нужный момент – в темное время суток, ближе к утру – поджечь казармы и дома на Подоле, в которых ночевали литвины. План полковника бурсакам понравился, и они с юношеским пылом взялись за его исполнение.

Сначала их сопровождал отряд казаков, а когда до Киева осталось тридцать верст и вдали показались разъезды жолнеров, им пришлось спешиться, и дальше они пробирались тайными тропками. Все время, пока они шли, у Тимка из головы не выходила Ядвига.