Корсиканские братья

— Тогда, поскольку после вашего утвердительного ответа я еще больше заинтересовался тем, что с вами случилось, то позвольте вас спросить, и не из праздного любопытства: это несчастье, о котором вы только что говорили, уже прошло или как-то улаживается?

— О Боже мой! Знаете ли, сударь, — сказал он, — даже самые тяжелые переживания притупляются со временем. И если какой-нибудь несчастный случай не разбередит мое сердце, то оно, конечно, покровоточит какое-то время и в конце концов заживет. А пока примите еще раз мои благодарности и позвольте мне иногда приходить к вам беседовать о Соллакаро.

— С великим удовольствием, — сказал я, — а почему бы нам прямо сейчас не продолжить разговор, ведь он интересен и вам и мне? Подождите, мой слуга собирается объявить, что завтрак готов. Доставьте мне радость — съешьте вместе со мной отбивную, и мы вдоволь побеседуем.

— К сожалению, это невозможно. Вчера я получил письмо от господина министра юстиции: мне надо сегодня в полдень быть у него, и вы прекрасно понимаете, что я, начинающий бедный адвокат, не могу заставить ждать такую важную персону.

— Возможно, он вас вызывает по делу Орланди и Колона.

— Я вполне допускаю это, тем более что, как мне пишет брат, распри закончены…

— …в присутствии нотариуса. И я вам могу сообщить подробности: я подписал контракт как поручитель за Орланди.

— Да, мой брат написал мне об этом в нескольких словах. Послушайте, — сказал он, доставая свои часы, — уже почти полдень, и я должен прежде всего объявить господину министру юстиции, что мой брат сдержал данное мной слово.

— И сделал это безупречно. Если нужно, я могу это подтвердить.

— Мой милый Люсьен! Я прекрасно знал, что, хотя это было для него неприятно, он сделает все, что обещал.

— Да, и нужно быть ему особо признательным, ибо я знаю, чего ему стоило уладить дело.

— Мы поговорим об этом позже… Вы ведь прекрасно понимаете, какое для меня счастье хотя бы мысленно вновь повидать вызванных вашими воспоминаниями мою мать, брата, мою родину! И если вы мне скажете, когда вам будет удобно…

— Сейчас довольно трудно сказать. Первые несколько дней после возвращения меня почти не будет дома. Но, может, вы мне сами скажете, где вас можно найти.

— Послушайте, — задумался он, — ведь завтра средопостье, не так ли?

— Завтра?

— Да.

— Ну, и что?

— Вы собираетесь на бал в Оперу?

— И да и нет. Да, если вы назначите там мне встречу, и нет, если не будет какой-то определенной цели.

— Мне нужно туда пойти, я даже обязан это сделать.

— А! Понятно! — усмехнулся я. — Теперь ясно, почему вы говорили, что время притупляет самые тяжелые несчастья и что рана в вашем сердце заживет.

— Вы ошибаетесь, возможно, я иду туда, чтобы обрести новые страдания.

— Так не ходите.

— Но разве в этом мире можно делать то, что хочешь? Я вовлечен в это помимо моей воли и иду туда, куда меня влечет судьба… Было бы, конечно, лучше мне туда не идти, я это прекрасно знаю, и все-таки пойду.

— В таком случае — завтра в Опере?

— Да.

— В который час?

— В половине первого ночи, если вас это устроит.

— А где?

— В фойе. В час у меня свидание под часами.

— Договорились.

Мы пожали друг другу руки, и он быстро вышел.

Часы вот-вот должны были пробить полдень.

Весь остаток дня и следующий день я был занят теми неизбежными визитами, какие обязан наносить человек, только что вернувшийся из полуторагодичного путешествия.

А поздно вечером, в половине первого, я был на месте свидания.

Пришлось некоторое время подождать Луи. Он шел вслед за маской, казалось узнав ее, но маска затерялась в толпе, и он не мог ее отыскать.

Я хотел поговорить о Корсике, но Луи был слишком рассеян, чтобы поддержать столь серьезную тему. Его глаза были постоянно сосредоточены на часах, и внезапно он меня покинул, проговорив:

— Ах, вот мой букет фиалок!

И он стал пробираться через толпу к женщине, которая действительно держала в руках огромный букет фиалок.

Поскольку к счастью для гуляющих в фойе были всевозможные букеты, то со мной заговорил букет камелий, обратившийся с поздравлениями по поводу моего счастливого возвращения в Париж.

За букетом камелий последовал букет из бутонов роз.

За букетом из бутонов роз — букет из гелиотропов.

Я общался уже с пятым букетом, когда повстречал г-на Д.

— Ах, это вы, мой дорогой! — воскликнул он. — С приездом, вы очень удачно появились: у меня сегодня ужинают такой-то и такой-то (он назвал трех или четырех наших общих знакомых), и мы рассчитываем на вас.

— Очень признателен, мой милый, — ответил я, — но, несмотря на большое желание принять ваше приглашение, я не могу этого сделать. Видите ли, я здесь не один.

— У меня так заведено: каждый гость вправе привести с собой кого захочет. Итак, договорились, на столе будет шесть графинов с водой, чтобы букеты не завяли.

— Что вы, мой друг, вы ошибаетесь, у меня нет букета для ваших графинов: я здесь с другом.

— Ну, тем лучше, вы же знаете поговорку «Друзья наших друзей…»

— Этого молодого человека вы не знаете.

— Так мы познакомимся.

— Я передам ему ваше приглашение.

— Хорошо, но если он откажется, приведите его силой.