Кортик. Бронзовая птица. Выстрел

- Да, - подтвердил Миша, - они были со мной в цирке, а все же одна компания с Витькой… - Он повернулся, медленно пошел по крыше, трогая антенну руками, и продолжал: - …И Белка из той же компании. А где была в тот вечер - неизвестно.

Шаринец исподлобья смотрел на него, Миша отметил про себя и это: замечание о Белке обеспокоило Шаринца.

- Что ж, по твоему: Белка была заодно с Витькой? - спросил Шаринец.

- Так ведь сам знаешь, из его компании.

- Убивала, выходит, заодно? Девчонка?

- Разве я говорю, что убивала? Я говорю: ребят по следователям затаскают. А насчет Белки я вообще хотел с тобой поговорить.

- Чего говорить то? - насторожился Шаринец.

Мише было важно не то, что говорит Шаринец, он не проговорится, важно, как говорит.

- Ее могут взять на фабрику - не хочет. Что посоветуешь?

- А я при чем? Почему ты ко мне?

- Говорят, ты имеешь на нее влияние.

- Кто говорил? Ну! - грубо спросил Шаринец.

Миша усмехнулся:

- А ты чего на меня кричишь?! Думаешь, я глухой? Может быть, ты сам глухой? Могу так рявкнуть, что у тебя барабанные перепонки лопнут. Знаешь, что такое барабанные перепонки? - Миша протянул руку к уху Шаринца. - Вот тут они у тебя, ты ими слушаешь, а лопнут, ничего не будешь слышать, глухим навсегда останешься. Понял?

Шаринец мрачно молчал.

- Я тебе не мальчик, учти, - продолжал Миша, - не Шныра, не Паштет. Мне говорили, что ты имеешь влияние на Белку. Кто говорил? Витька Буров говорил, вот кто! Витька говорил, что Белка тебя слушает, вот я и прошу: уговори ее пойти работать на фабрику, хорошее дело сделаешь.

Мишкино объяснение, по видимому, удовлетворило Шаринца, и он спокойно сказал:

- Не маленькая, сама все понимает об себе. И не знаюсь я с ней, она с Витькой была. В Крым, дураки, собирались, на солнышке позагорать, вот и загорает, бандюга!

В говорливости Шаринца Миша почувствовал возбужденность человека к чему то причастного, в обвинениях Витьки - фальшь, в злорадстве - торжество мстителя. И его осведомленность, кто где был в ту ночь, и его беспокойство о Белке…

На другой день, в школе, Миша отозвал Шныру в сторону.

- Можешь узнать: говорила Белка Шаринцу, что Зимины уезжают на дачу?

- Если она Шаринца навела, разве она признается? - усомнился Шныра.

- Это верно. А могла она навести Шаринца?

- Не знаю. Только Витька ни при чем, это точно.

- Хочешь Витьку выручить?

- Спрашиваешь!

- Следи за Шаринцом и Белкой.

Шныра исподлобья посмотрел на него:

- Шаринец узнает - убьет.

- А ты так, чтобы не узнал. Белке ничего не говори. И Фургону.

- Я с Паштетом, - подумав, сказал Шныра.

- Не продаст?

- Он верный, любит Витьку.

Глава 31

В карты Валентин Валентинович тоже не играл. Есть карточные игры, в которых требуется умение, но надо ломать голову, а свою голову Валентин Валентинович берег для кое чего более существенного.

Но местонахождение игорного притона, где играл Красавцев, было ему известно.

Два раза коротко он позвонил в дверь.

Настороженный женский голос спросил:

- Кто там?

- От Антониды Аристарховны, - паролем ответил Навроцкий.

Дверь открыла дебелая накрашенная женщина - хозяйка заведения.

За ярко освещенным столом сидели игроки.

В углу, на маленьком столике, стояли вина и закуски. Туда и подсел Валентин Валентинович, дожидаясь конца игры.

Ждать пришлось долго, но он никуда не спешил. От него не ускользнул настороженный взгляд Красавцева; тем спокойнее и невозмутимее выглядел он сам, респектабельный молодой человек в черных лакированных ботинках с гетрами на блестящих пуговицах.

Наконец Красавцев подошел к столику, налил рюмку водки, стоя выпил, вполголоса спросил:

- Зачем вы здесь?

- Повидаться с вами, - весело ответил Валентин Валентинович.

- Присядете?

- Нам незачем видеться, - ответил Красавцев, однако сел.

- Мне трудно жить, не видя вас.

Валентин Валентинович покачивал ногой в лакированном ботинке.

- Ваши шутки неуместны.

- Шутки уместны в любых обстоятельствах, дорогой Георгий Федорович, тем более уместны они в обстоятельствах комических.

- О какой комедии вы говорите?

- Сидите с убийцей Зимина, спокойно пьете водку и закусываете селедочкой с луком.

- А что прикажете делать? Закричать: держите его!

- Идея! Это будет забавно.

Красавцев вытер губы салфеткой.

- Что вы хотите мне сказать?

- Вы должны твердо уяснить: никакого, повторяю, никакого отношения к происшествию я не имею. Будь я хоть мало мальски причастен, меня давным давно не было бы в Москве, вообще не существовало бы никакого Валентина Валентиновича Навроцкого. Неужели вы этого не понимаете? Чушь! Ерунда! Какие основания у вас связывать меня с этим делом?

- Вы настаивали, чтобы я передал документы Зимину.

- Документы лежат на столе, никто их не тронул.

- Вторые документы. А первые?

- Они пропали с портфелем и, вероятно, из за портфеля. Зимин стал бы нашим человеком, поверьте! Но впутался негодяй, мальчишка, бандит, какой то Альфонс Доде, черт бы его побрал, все испортил. Я не знаю деталей; не хочу знать, меня это не касается. Я чист! А поскольку чист я, чисты и вы. Стыдно паниковать, Красавцев!