Кортик. Бронзовая птица. Выстрел

– Крестьянство надо изучать не у крепостника Тургенева.

– Тургенев был против крепостного права, – заметила Зина Круглова.

– Все равно! Литература должна объяснять историю с правильных идейных позиций.

– Литература не объясняет историю, а воспитывает человека, – сказала Зина Круглова.

– Сейчас не диспут, – сказал Виктор Григорьевич, – занимайтесь! Тема за тобой, Петров. Можешь изложить в ней свою точку зрения.

Тишина вернула Юру к его горестным мыслям. Приближалась перемена, а ровно в одиннадцать он должен вынести Валентину ключи.

Надо было сразу отказаться. Категорически! Не мямлить, не канючить. На глазах у всей школы открыть чужой портфель, взять ключи – он что, с ума спятил или считает его идиотом?

Не выходить! Сказать потом, что были заперты двери. Или выйти, но объявить, что в коридоре были ребята и он не смог взять ключи. Или еще лучше: портфеля не было в клетке, Люда взяла его в класс. Мысль!.. Впрочем, Валентин наверняка скажет: «Хорошо, сделай это завтра».

Нет, нет, нет! В такую авантюру он не ввяжется. Вышибут из школы. За месяц до окончания, спасибо! Конечно, если он попадется, можно наврать, что он хотел положить Люде в портфель записку, Люда выручит, подтвердит… И все же надо объясняться, оправдываться; они будут сидеть на учкоме с каменными лицами, будут допрашивать, выпытывать, читать нотации… Даже если в школе все сойдет благополучно, то неизвестно, как получится у Валентина. Войдет в дом, а тут явится Ольга Дмитриевна. Не поверит же она, что он влез в окно по пожарной лестнице.

Прозвенел звонок. Юра вышел в коридор, посмотрел на клетки.

Клетками назывались стеллажи, разделенные на открытые ящики, над каждым – бумажка с фамилией владельца. Сюда складывали книги, тетради, чертежи, личные вещи; клетки неприкосновенны, взять что либо, даже заглянуть в чужую клетку считалось преступлением.

Юра подошел к своему ящику, сделал вид, что перебирает там что то, взглядом примерился к клетке Люды: достаточно протянуть руку, чтобы взять ее портфель. Портфель приоткрыт. Люда не защелкнула его, просто втиснула в ящик.

По коридору бегали ребята, толпились у кооператива – столика, на котором разложены тетрадки, карандаши, ручки, чернильницы, линейки, циркули, транспортиры, стиральные резинки.

Один из школьных анахронизмов, которые так презирал Юра, кооператив сохранился с донэповских времен, когда тетради и карандаши добывались с трудом и распределялись учкомом среди учеников. Теперь все можно купить в любом магазине в большом выборе, хоть и на копейку две дороже. Но кооператив остался: не надо, видите ли, покупать у нэпманов и тем поддерживать частный капитал, а главное – традиция, которую надо сохранить во всей ее чистоте и неприкосновенности.

Как надоело! Одно и то же из года в год, из класса в класс. Такие нелепости! Валентин затевает глупую историю, но в ней хотя бы проглядывается личность, индивидуальность; он не боится войти в чужую квартиру, положить набор; он вырос в другое время – в то далекое время устраивали маскарады, шутили, мистифицировали и ничего не боялись. Почему же он, Юра, должен жить по чуждым ему законам? На диспуте он декларировал свою независимость, свое желание быть самим собой. Вот он и будет самим собой. Его приятель влюблен, хочет сделать подарок, делает в не совсем обычной шутливой форме. Что предосудительного?

Прозвенел звонок. Все потянулись в классы и кабинеты. Коридор опустел.

Юра вынул из клетки портфель, открыл, вытащил ключи, один большой, другой маленький для французского замка, положил в карман, поставил портфель в ящик и спустился по лестнице.

На первом этаже, у вешалки, он столкнулся с Сашей Панкратовым.

– Ты куда? – спросил Саша. На рукаве у него была красная повязка – знак дежурного по школе.

В другой ситуации Юра не обратил бы внимания на эту мелюзгу, хотя и с красной повязкой на рукаве. Но страх еще не прошел, и он растерянно пробормотал:

– Я выйду на минутку, отдам отцу ключ от квартиры, свой он потерял. Сейчас вернусь.

Валентин Валентинович уже ожидал его, Юра передал ключи.

– Когда у вас обед?

– С двенадцати до часу.

– Без четверти час я верну ключи.

– Только не опоздайте, а то двери закроют.

– Не беспокойся! Может быть, приду раньше.

– Это было бы очень хорошо.

– Пока!

– Пока!

В дверях стоял Саша Панкратов. Идиот!

– Ты чего здесь торчишь?!

– Запереть дверь.

– Я могу это сделать сам.

Юра вошел в школу.

Саша запер дверь.

Предстояли два часа томительного ожидания. Надо делать физику, но Юра пошел в исторический, там занималась Люда: не выйдет ли она к своей клетке, вдруг потребуется портфель…

Люда конспектировала, из кабинета не выходила.

Звонок возвестил большую перемену. Выкрикивая «Распределение! Распределение!», все высыпали в коридор, понеслись вниз по лестнице, яростно застучали кулаками в закрытые двери столовой: «Распределение – открывай!..»

Яша Полонский прокричал:

Девочки прелестницы,
Не ломайте лестницы!
Мальчики соколики,
Берегите столики!