Кортик фон Шираха

– Так вот! Наша идея была в том, чтобы создать справедливость не для всех, а только для одной нации, что, согласитесь проще, чем для всех. Идеальная модель, как по Аристотелю, так как допускается одна простая и естественная вещь – класс рабов. А так как справедливость в любом обществе невозможна без божественного начала, мы должны были дать нашей нации новую религию. И вы сейчас находитесь в ее сердце, где она зарождалась.

Глава 36

Прошуршало перо шариковой ручки, наследив русскими буквами «Каховский» в подписи. Журнал посещений задержанных полицейского участка маленького Бюккебурга, бывшей столицы княжества Липпе, впервые встретился с адвокатом из России. Грузный полицейский не выглядел сурово и с любопытством рассматривал гостя, изучал документы. Часто вытирал потеющий лоб и затылок. Взял у Артема журнал, где только что Каховский оставил свой автограф.

Артем уперся локтями в деревянную стойку, израненную царапинами нервных ногтей визитеров, приходящих в полицию последние лет тридцать. Наблюдал за кропотливой возней дежурного полицая.

– Фрау Бурми-стерефа! – вымучил тот сложную фамилию Оксаны.

– Бурмистрова, – подтвердил Артем. – Оксана. Иногда только стерва. Все верно.

– Кахоффски, рехьтсанвальт[21], – в который уже раз сверился с документом человек при исполнении.

Вздохнул, откинулся на спинку стула, куда-то вглядываясь в сторону, где сквозь приоткрытую дверь был виден смежный с дежуркой кабинет.

– Ханс! – крикнул туда. – Адвокат к задержанной. Проводи.

Судя по всему, задержанных в этом городе водилось негусто. По лицу стража порядка было видно, он не очень понимает, что с ними вообще делать: приковывать к батарее наручниками или поить кофе. Оксана здесь явно пребывала в одиночестве.

Вышел некто Ханс, тоже полицейский, званием пониже. Серые брюки, кремовая рубашка с галстуком, такой же не злой, только худой. Призывно звякнул связкой ключей.

– Простите, – поинтересовался Артем у дежурного. – Я бы хотел знать, как можно выйти отсюда нам вместе?

– Куда? – не понял немецкого немец. – С кем?

– Я имею в виду, – Артем подбирал слова. Юридический немецкий давался с трудом, а по-английски в этой провинции мало кто из местных говорил. – Я имею в виду… Отпустить. На свободу! Да, что надо сделать, чтобы фрау Бурмистрова вышла на свободу?

– А! – наконец расслышал смысл полицай. – Это завтра. Утром. Или в обед. Приедет следователь, прокурор даст добро на залог или вообще отпустит. Надо чтоб опознание прошло. Мое дело пока продержать до их приезда. Не я решаю.

Он улыбнулся как-то неуверенно. Артем понимающе кивнул. Атмосфера полицейского участка подтверждала неуверенность дежурного: старая кофемашина у окна, полупустой шкаф, где главным украшением являлась полицейская фуражка, скучавшая на полке рядом с двумя папками-скоросшивателями. На шкафу пыльно вздыхал никому не нужный чемодан криминалиста.

Ханс провел адвоката по коридору, где со стены таращились настоящие бандиты из федеральных ориентировок. Артем поискал глазами Оксану, но не нашел.

– Сюда, пожалуйста, – сказал провожатый. – Я сейчас приведу задержанную.

Артем вошел в небольшую комнату без окон, но с традиционным зеркалом во всю стену. Сел за стол. Здесь мебель была вообще нетронута, будто Артем первый посетитель.

Через пару минут дверь распахнулась и шумным ветром в глухое пространство допросной ворвалась Оксана.

– Артем, блин, ты дольше не мог? – она потрясла перед его лицом руками, скованными наручниками. – Ты думаешь, это – сексуальные игры такие? Мне это удовольствие доставляет?

Артем сделал было движение навстречу, инстинктивно намереваясь обнять девушку, но ее претензии сразу остудили пыл.

Полицай расковал Оксану, она потерла запястья.

– Идти по коридору десять метров, он меня в наручники, чудо перепуганное, – она говорила это в лицо полицейскому по-русски, но улыбалась приветливо.

Немец улыбнулся в ответ. Кивнул Артему и вышел.

– Кофе мне принеси, битте? – крикнула ему вслед Оксана.

Из-за двери что-то пробурчало.

Артем снова сделал движение в сторону Оксаны.

– Ни хрена тебе, мой друг, – отодвинулась она. – Ты мой адвокат. А у меня немытая голова неделю. И пахну я дерьмово.

– Окси, прости, я не понимаю, как это вышло все, я тебе все сейчас расскажу, но сначала ты скажи, как ты? – голос Артема звучал встревоженно и слегка дрожал.

Оксана смягчилась.

– Не дождутся! – твердо сказала она. – Клоуны. Там в Сан-Суси, сам наверное слышал уже, немного повздорили. Потом меня вырубили. Держали в какой-то комнате, я без понятия где. Кровать, тумбочка, стены обитые мягким. Психушка, видимо, частная и дорогая. Еда была приличная.

– Мне обещали тебя не кормить, пока я вожусь с их требованиями, – сообщил Артем. – Чтоб я ускорился. Блефовали?

– Само собой. Я в первый день и не ела ничего сама. Думала отравят. Потом решила, захотели бы убить – убили бы. А еда сносная была. И даже вино. Каждый день, бутылочка белого. Монтраше, не рислинг какой-нибудь.

Артем, похоже, зря волновался. Подруга не сидела в подземелье, прикованная цепью к сырой стене, как ему представлялось.