Корж идет по следу

— Чудно как-то: самолеты не прилетали, а бомба взорвалась…

— Да, действительно…

— А кто сказал, что бомба?..

— Это какие-нибудь ухари гранатой рыбу глушили…

— Под самым-то городом?..

— Была бы рыба…

— А я слышала, будто это с баржи. Грузили снаряды и уронили один…

Лозинский узнал, в каком месте произошел взрыв. Оказалось: недалеко от квартиры Прокопенко. Когда? Да, оказывается, еще вчера. Ах вот как!..

Сапожник запер будку, и пошел на почту. По автомату позвонил на завод, попросил позвать инженера Прокопенко. Ему ответили, что он болен и лежит в больнице.

Вот тут-то Лозинского и взорвало!

Этот слюнтяй провел его!.. Окрутил вокруг пальца!.. Выбросил «ручку» в реку, а сам укрылся за стенами больницы… Там, мол, его не достанут… «Врешь, мозгляк, я найду тебя и там!..»

Зеленый от бешенства вернулся он в свою будку и несколько минут сидел задумавшись. Потом снова запер ее и торопливо зашагал домой. По пути купил бутылку фруктовой воды.

Завтракавший Кобылко испуганно глянул на злое, немного растерянное лицо своего сожителя.

— Случилось что-нибудь, пан Лозинский?..

— Ерунда, ничего особенного. Ешьте, а потом отнесете записку.

— Далеко?

— Я скажу.

Лозинский писал торопливо и долго. Потом приложил к письму несколько сторублевок, подал дворнику.

— Отправляйтесь на рынок. В ряду, где торгуют с рук, найдете женщину, — он подробно обрисовал приметы Софьи Долговой. — Передайте ей письмо, деньги и вот эту бутылку… Тьфу, черт, чуть не забыл! — Он слазил в тайничок на деревянной ноге, достал небольшую стеклянную ампулу. Ножом осторожно отколол один конец и вылил содержимое в бутылку.

При виде этой операции у Кобылко мороз прошел по спине.

Лозинский остался ждать дворника в подвале.

Через час он вернулся и нежданно-негаданно принес записку. Лозинский прочитал ее и окончательно вышел из себя.

Записка была от Воронкова. Лешка сообщал, что Антон вышел с заданием на дорогу и не вернулся…

* * *

Получив посылку Лозинского, Сонька в укромном месте прочитала письмо и тут же убрала свой товар в корзинку. Из торговки превратилась в покупательницу.

Она купила колбасы, несколько пирожков с мясом, две белых булки и с десяток конфет.

Дома все это, вместе с бутылкой, упаковала в аккуратный сверток. Переоделась в другое, более приличное платье, ради такого случая надела новые туфли, причесалась. И отправилась в больницу.

Она настояла, чтобы ее допустили повидаться с больным. Объяснила, что он одинок, семья у него в деревне. Нужно спросить его, как поступить с квартирой, следует ли сообщить о его болезни жене.

— А вы кто будете? Родственница? — спросил главный врач.

— Нет, меня прислали от профсоюзной организации завода.

Врач разрешил.

Сонька надела халат и прошла за сестрой в палату.

Нахальства и изворотливости у нее было хоть отбавляй, и сейчас, даже в столь странной роли, она чувствовала себя как рыба в воде.

Прокопенко сидел на койке. Он давно уже пришел в сознание, но был слаб и каждый раз при воспоминании о происшедшем снова начинал дрожать и забываться.

Он с удивлением посмотрел на неизвестную женщину со свертком в руках. Та осторожно присела на край табурета у кровати, поздоровалась и участливо спросила:

— Как ваше здоровье?

— Спасибо, — вяло ответил инженер, пытаясь угадать, что это за гостья, и не мог. Наконец не утерпел, спросил — Простите, а вы кто такая, откуда знаете меня?

— Я вас не знаю. И вы меня. Хоть и работаем на одном заводе. Меня от завкома послали проведать вас и вот кое-что передать.

— А-а… Большое спасибо. Только не нужно бы… — Горькое чувство скривило губы инженера.

— Ну, как это!.. Вы же один пока живете, вас и проведать некому. — Она развернула на тумбочке сверток. — Вот поесть я принесла и фруктовой воды бутылку. Кисленькая, лимонная…

Они поговорили минут пять в присутствии сестры, и посетительница ушла.

Вскоре Прокопенко захотел пить. Достал бутылку, налил полный стакан и с удовольствием выпил холодную, сладко-кислую воду.

А в это время главному врачу позвонили с Н-ского завода и справились о состоянии здоровья инженера Прокопенко.

Главный врач удивленно поднял брови.

— Да ведь от вас только что была какая-то гражданка.

— От нас?..

— Да.

— Вы что-нибудь путаете, мы еще никого не посылали.

— Сию минуту ушла…

— Как ее фамилия?

— Вот уж этого-то я, не спрашивал. Она сказала, что послана от завкома, и даже принесла что-то…

— Уверяю вас: мы никого не посылали. Тут какое-то недоразумение.

— Это мы выясним. Сейчас я спрошу больного, может… — Он не успел договорить: в кабинет ворвалась бледная сестра.

— С больным… с этим… плохо!..

Когда главный врач вбежал в палату, Прокопенко корчился в предсмертной агонии. Лоб его покрылся крупными градинами пота, на губах набиралась и пузырилась пена.

С соседних коек, приподнявшись на локтях, испуганно смотрели больные.

Помощь была уже бесполезна. Через несколько минут Прокопенко затих. Лицо его сразу начало принимать серый, землистый оттенок.

В палате толпились сбежавшиеся врачи, сестры. Главный врач распорядился забрать все принесенное неизвестной и вернулся к телефону. Позвонил в Управление НКВД.