Корзина полная персиков в разгар Игры

В одно и то же время с мужем, Капитолина Климентьевна перебирала в памяти всех своих ненаглядных деточек, начиная с младшеньких, требующих наибольшего внимания: «Антошеньке надо бы побольше времени учёбе уделять. Всё в мечтах где-то плавает, да лишь Богу молится. А вот Алёшке бы поменьше с учебниками сидеть, да почаще со сверстниками бегать лапту гонять. Да что там, и лапта уж не в моде и им заморское подавай. Теперь они в крокет играть изволят. Совсем что-то зеленеет и чахнет моё солнышко. Арканка, право, боле других радует, да и отца, конечно же. До чего же подтянут, какой взор боевой! Кавалерист прирождённый! А ведь отец – от инфантерии. Митя тоже совсем заучился. Ничего вокруг не замечает. Рассеян стал, словно профессор. Параня не нарадует искусством своим! Какая мастерица-то, как карандашом владеет, кистью! Но только вот с ленцой, вялая очень. Может здоровьишко разладилось? Не приведи Господь разболеется светоч мой? Петя меньше других радует… Шалопай и бездельник растёт. Вот уж и жалобы от учителей доходят! Исключат скоро. Что же поделать с оболтусом великовозрастным? Такой недоросль уж и порке не подлежит. Поперёк кровати для розг не уложишь. Ну а Варя-то о себе что возомнила? Вот дурёха-то! Да кому она нужна из петербургского света-то? Знай сверчок свой шесток. Выдать её надо бы по нашему велению и всё тут! Выбирай епанчу по плечу. Не даром говорят: «от сыновей – горе, от дочерей – вдвое». Серёжа так ласков всегда был, мил. Но видать вырос. Охладел к матушке-то, всё в облаках витает. Полнеть уж слишком стал. Глаз молодых не жалеет – очи светлые подпортил. Жениться-то пора бы. Глебушка – труженик. Конечно бы офицером оно лучше, но и такая служба Царская семью не опорочит. Пора бы только давно обженить его, детей наплодить. Занят всё. Умница ты наш! Борька человек серьёзный вырос. Только мало ему счастья купеческого и говорит всё что-то малопонятное, о политике, да всё о ней, проклятой, да и не то всё. Не содеянные речи заводит. Ни чего другого и знать не хочет. Крамольником отец прозвал. Ох, дурно это! А главное, кажись у них с Настасьей детей не выходит, ну и охладели друг ко другу. Худа она верно уж очень. И что с ними поделаешь? Ой, горе моё!»

Перед выходом в церковь, Гордей Еврафович сумел найти успокоение в подрезке яблонь в своём саду, хотя это было и против садовнических правил – заниматься подрезкой по весне.

2. Матерь Городов Русских объята тревогой

«Как ароматен персик в вышине!

Рукою не дотянешься к нему…»

Цаньян Гьяцо, Шестой Далай-лама