Корзина полная персиков в разгар Игры

– Вас тут спрашивают, Викентий Валерьянович, – крикнула девушка низким певучим голосом, а из-за двери послышался скрипучий пожилой голос:

– Просите, просите, – и навстречу вышел высокий худой, чуть сгорбленный седой как лунь человек в толстых очках с оловянной оправой на значительном носу, – прошу, молодой человек.

У ног его неожиданно возникла дряхлая итальянская левретка и тихим голосом облаяла гостя для видимости порядка. Хозяин протянул сухую слабую руку в коричневых пятнах и провёл Глеба в свой кабинет, с книжными шкафами от пола до потолка по всему периметру комнаты. В центре комнаты стоял массивный письменный стол тоже заваленный раскрытыми книгами, картами и бумагами. А ещё на столе стояли бронзовые индусские божки и слоники. Стенные часы в коридоре пробили час дня.

– Глашенька, принесите нам чайку, пожалуйста, – громко сказал он в сторону кухни, – а Вы не стесняйтесь, присаживайтесь, тут два стула имеются, – с этими словами владелец ценнейшего книжного собрания отодвинул тяжёлую тёмную штору, с тем, чтобы впустить в тишь кабинета больше света. На подоконнике показался небольшой фикус. Пучеглазая левретка со старчески надутым животом и дряблыми сосцами, свисающими из-под попоны для утепления, вяло простучала длинными когтями по полу.

– Тоже ведь – баньян – индийское растение, – прокомментировал хозяин кабинета, поглаживая восковатость листьев фикуса.

– Простите, сколько лет Вы собирали всё это богатство? – не удержался от вопроса Глеб.

– Всю свою долгую жизнь, молодой человек, всю жизнь, – Викентий Валерьянович Иркентьев с трудом оторвал от стола увесистого многорукого пузатого человечка с головой слона, – Вы помните кто это?

– Знаю, что есть бог такой у индусов, но имя призабыл.

– Ганеша – покровитель торговых людей, литераторов и прочих… слонов. Сын самого Шивы и его супруги Парвати. Я тоже немного пишу, вот и держу его под рукой.

Девица Глафира внесла крепкий чёрный чай с корзинкой пряников.

– Угощайтесь, молодой человек, не тульские, но мятные и ароматные, – хитровато вглядываясь, щуря под толстыми стёклами небольшие, глубоко запавшие поблекшие зелёные глаза.

– Благодарю покорно.

– Вот и хорошо. Как я понимаю, Вы приехали со своим непростым вопросом. Я бы хотел ещё раз увидеть все эти записки своими глазами, а не только слышать всё это через трескучий телефонный провод.

Глеб протянул ему всю коллекцию проклятых писем в соответствующей их последовательности. Корифей долго рассматривал их, перебирая и почёсывая академическую бородку. Наконец, он начал излагать свой взгляд на маразматические сочинения и художества: