Корзина полная персиков в разгар Игры

– А вы слышали, господа, что наш Василий Алексеевич84 провёл своё первое судебное разбирательство по просьбе Толстого, с которым был знаком лично? Защищал он обвинявшегося в «совращении в раскол» и в «кощунстве». Также, по просьбе Льва Николаевича, защищал «толстовца» Фельтена, обвинённого в хранении запрещённых сочинений Толстого. Потом доводилось ему представлять интересы обвиняемых на ряде вероисповедных процессов, в том числе в деле «сектантов-бегунов», обвинявшихся в ритуальном убийстве. И добивался повсюду адвокатского успеха! – округлил рот Родичев.

– Уверен в том, что доживи Фёдор Михайлович Достоевский до славы Братства, он бы его одобрил, – продолжил священник, – Всех членов Братства Неплюев разбил по профессиональным склонностям на «братские семьи»: семьи учителей, хлебопашцев, молочников и так далее. Важнейшим принципом распределения доходов в Братстве стало всеобщее равенство. Все, вне зависимости от занимаемой должности, получают равную долю дохода на свои счета. В Братстве есть и своя электростанция и телефонная связь, а их урожаи в два раза превышают соседние хозяйства. Год назад Неплюев решил, что Братство встало на ноги и передал ему в дар всё своё огромное состояние! Опыт Неплюева уже изучается в Сорбонне! Уж этот-то факт вас здесь должен покорить?

– Да они там ну просто социалисты какие-то, – усмехнулся Врангель, – И Вам это по душе? Идея-то не нова, а ещё с душком первых христиан, да апостолов.

– До сих пор я не могу высказать моего отношения. Оно мне самому не ясно…

– Вы, кажется, житель Первопрестольной, отец Виссарион, Вам виднее, что у вас там на юге творится, – примирительно сказал Родичев, – А Лев Толстой и сам создал в своей Ясной Поляне нечто подобное Неплюевской общине. Комплиментами Неплюеву он оправдывает и себя заодно.

– Братство начало умножаться, – спокойно продолжил священник, – и численность его уже достигла нескольких сот человек. Если бы не исключительная настойчивость Неплюева и не его родственные связи с Царской фамилией, начинание его никогда бы не смогло воплотиться в жизнь. Особенно ополчился против Неплюева тот же господин Победоносцев, мысли которого о самодержавии я сам только что излагал. В 90-е он даже запретил издание сочинений Неплюева по всей России. Тут для меня ясности нет: такой патриот, как Победоносцев не может желать державе зла, может быть, он в чём-то заблуждается, не видит важности начинаний Неплюева, или же за всем этим таится нечто мне, простому смертному, не ведомое? Сам Неплюев мне сказал однажды: «Я – только немощное орудие в руках Божиих». А когда юные питомцы Неплюева просили позволить считать его их духовным отцом, этот скромный человек отвечал: «Если ты находишь, что я его достоин, великая для меня в том честь и я приму имя это с радостию и любовию».

– Уж не смазливые ли мальчики привлекают так нашего Неплюева? -как бы невзначай и всё тот же Кока.

– Уж на сей раз я Вам запрещаю развивать начатую мысль, дерзкий и злой юноша! – строго сказала Ольга.

Виссарион отвернулся в сторону, а светловолосый незнакомец прыснул гаденьким смешком, поливая своим шампанским цветы на окне. «Он не только вегетарианец, но и не употребляет спиртное» – заметила про себя Ольга.