Корзинка с бриллиантами

Почему-то, когда говоришь, что работаешь в цирке, начинается дружная ржачка. Ну, я же не клоуном работаю! Все почему-то думают, что раз цирк, значит, все там — клоуны. А я работаю секретаршей. И вообще я попала сюда по большому блату.

Когда я поступила на заочный инъяз (хотя, по-моему, заочно изучать язык — это маразм, но в очном мамка бы действительно меня не прокормила), мы стали искать такую работу, чтобы оставалось побольше свободного времени. А поскольку я на УПК кое-как освоила профессию секретаря-машинистки, то поиск мы вели целенаправленно.

Идти секретаршей к директору фабрики я наотрез отказалась — там работа с восьми утра, меня через неделю вышибут за опоздания. Когда тетя Люся сказала, что может меня устроить в цирк, мы с мамкой ухохотались — думали, шутка. Но оказалось, там действительно есть такая должность — секретарь-машинистка. Оклад небольшой, но работа с десяти утра. И отсидки нет. В четыре я уже обычно свободна. Правда, несколько раз пришлось посидеть допоздна — мне какой-то идиотский сценарий диктовали, а еще протокол собрания перепечатывала, а в нем список, кто премию получил, и сколько именно. Чуть не рехнулась с этим списком!

Но вообще жизнь у меня в цирке привольная.

А о том, что на конюшне можно переночевать, я подумала, вспомнив историю с печеньем.

Дело в том, что у меня такое странное устройство организма: когда волнуюсь, на меня нападает страшный жор. Черта бы съела, и на ночь глядя, да… Это организм так борется со стрессом.

И вот еще в марте я шла из театра домой ужасно расстроенная. Спектакль прошел плохо, у Макарова была ангина, я узнала об этом и вся испереживалась. С ангиной тащить на себе весь спектакль! И вот я иду к остановке, а на меня нападает жор. Хоть асфальт грызи! Я прямо завертелась на месте — куда кинуться? Магазины закрыты, дома ничего вкусненького нет.

Тогда я вспомнила, что еще днем видела здоровенную коробку с печеньем, и, главное, печенье было такое, какого я у нас раньше в магазинах не видела, с изюмом. Эта коробка стояла на конюшне для подкормки, и все, конечно, таскали оттуда печенье, и я тоже.

Пока я неслась к цирку, все разошлись после представления. Как я проскочила мимо вахтера, уже не помню. На конюшне я нагребла полную сумочку этого печенья, а потом ехала домой и всю дорогу машинально хрупала и хрупала. Стресс — страшная штука, все приличные люди от стресса худеют, а я наоборот. Но самое жуткое было потом. Я никак не могла избавиться от крошек. Я месяц вытряхивала каждый день и не могла окончательно вытряхнуть сумочку.

В общем, пришлось брести к цирку.

Я догадывалась, почему в тот раз проскочила благополучно. Наверно, на вахте сидела тетя Леся или тетя Жанна. Они, когда дежурят, сидят себе в вахтерке с книжкой, радио слушают и даже не смотрят в окошечко. Дверь они запирают, когда уверены, что ушел последний артист или служащий. Точнее, обе двери — уличную и которая ведет вовнутрь. А потом хоть всю ночь колотись — даже не подойдут спросить, в чем дело.

Но вот если бы дежурил дядя Вахтанг, я бы не проскочила. Он завел себе моду вытаскивать кресло из вахтерки чуть ли не в коридорчик между уличной дверью и той, которая вовнутрь. У нас там есть и третья дверь, в администрацию, но в это время она давно закрыта и никому не нужна. Вот дядя Вахтанг и сидит практически в коридорчике, потому что там — телефон, он все время названивает домой, и еще потому, что ему безумно скучно сидеть в вахтерке одному. Когда он там сидит, то кроме «здрасьте-до-свиданья!» ничего не слышит. Все проскакивают мимо. А когда он в коридорчике, с ним разговаривают. Дядя Вахтанг не любит читать.

И вот я думала — хорошо бы, чтобы дежурил именно он. Он допоздна не закрывает уличную дверь. Может, если не удастся проскользнуть, я просто упрошу его, чтобы позволил переночевать. А если тетя Леся или тетя Жанна — пиши пропало! У них в это время все давно заперто.

Мне повезло. Дело в том, что рядом с цирком — автобусная остановка. Подхожу я совсем близко и что же я вижу? Уличная дверь распахнута, а дядя Вахтанг с кем-то прощается на этой самой остановке. Если учесть, что на моих часах — полночь, то картинка интересная. Кого это он так уболтал, что провожает на последний автобус?

Вдруг они повернулись и пошли обратно к цирку. Я замедлила шаг, чтобы не столкнуться с ними, и прошла мимо цирковых дверей, когда они уже стояли на пороге. Шагов через двадцать я осторожно обернулась. Они опять подошли к остановке, причем явно спорили. Дядя Вахтанг показывал на цирк, а тот, другой, тоже махал руками. Но тут подошел последний автобус. Тот человек сел в автобус и, наверно, уехал.

Этого я точно не знаю, врать не буду. Пока они там прощались, я успела проскочить в цирк. Правда, я набила синяк о дяди-Вахтангово кресло, но это уже мелочи.

Я вышла в цирковое фойе, мы называем его «подковой», оно действительно в форме подковы, и прошла за кулисы, а потом — на конюшню.

Тут мне предстоял еще один разговор — с Любаней.