Косарев

Бауманский район — большой. Одних комсомольцев около девятисот душ, а актива? На последней конференции в райком избрали девять человек, а работают в районе шесть — три члена и три кандидата… Остальные разъехались по всей стране. Штатных работников райкома — и того меньше…

Как увеличить состав актива, сделать его мобильным и работоспособным?

Это был для Косарева вопрос вопросов. К тому же Бауманский район — центральный. Большинство наркоматов и ведомств располагалось на его территории. Однажды в орготделе райкома партии Саша взглянул на список учреждений и «ужаснулся» — так велик он был: «Мать честная, и везде надо создавать ячейки союза?! За неделю в районе и сейчас проходит до 150 комсомольских собраний! Что же дальше-то будет?..»

Правильное по тем временам решение он нашел, вспомнив, как начинал в 1918 году комсомольскую работу в Лефортовском районе ответственным за Благушенский куст. Не райком и не подрайком тогда создали на Благуше, а куст — вроде как бы и не уставное, но все-таки объединение. Кустовые организаторы себя, безусловно, оправдали, многое успевали сделать, а главное, приближали райком комсомола к молодежи. Этот-то опыт и подсказал сейчас Косареву выход из положения. Бауманцы разбили свой район на пять участков. В каждом создали нечто вроде общественных бюро или советов — всего из пятидесяти человек. Они-то и стали опорными коллективами райкома. Состав привлеченного актива сразу вырос, а работа оживилась. В МК этот опыт одобрили. О Косареве пошла молва как о толковом, инициативном работнике.

Опыт работы среди молодежи накапливался как-то незаметно и вроде бы сам собой. А в действительности много людей и событий влияли на процесс формирования молодого вожака.

С весны Косарева стали приглашать на заседания бюро райкома партии. Входили в него люди яркие, деятельные, с большим революционным прошлым. Чаще, чем с другими, Саша встречался по работе с заведующим орготделом А. И. Монаховым — в прошлом руководителем революционного большевистского подполья на Сормовском заводе, активным участником Великой Октябрьской социалистической революции. Он часами беседовал с Косаревым, обсуждая состояние комсомольских дел, мудрыми советами наставлял молодого руководителя. Его вниманием Саша нередко даже злоупотреблял. На посту заворга райкома партии Монахова сменил Николай Николаевич Мандельштам — член партии с 1903 года, лихой участник боевых операций против банд Махно и Григорьева.

Косареву скидок на молодость и неопытность не делали. Уже 3 июля райком партии заслушал доклад о работе комсомольской организации — первый и удачный Сашин отчет в партийном комитете.

30 сентября 1922 года Косарева избрали членом Бауманского райкома ВКП(б).

Саша не забывал разговор с Васькой Зудовым об Антипыче, своем первом фабричном наставнике. В один из дней разыскал его. Слесарь работал в артели кустарей-инвалидов и на косаревские вопросы отвечал односложно, нехотя. Из беседы Косарев, однако, понял, что Антипыч после революции был в Красной Армии, потом партизанил где-то на Украине. В жарком бою с петлюровцами потерял ногу. В Москву вернулся, а здесь — нэп, всем не до него — кругом безработица. Молодым и здоровым работы нет, куда тут перестарку да инвалиду… Крепко запала обида у героя гражданской.

В другой раз Косарев забрал у Антипыча нехитрые справки и чудом уцелевшие мандаты и, посоветовавшись с А. И. Монаховым, выправил Антипычу документы на право получения продовольственного пайка красного партизана.

— Это, Антипыч, тебе для начала…

Старый слесарь смотрел на Косарева растроганно.

— Я Лександре всегда говорил: «Хорошего парня, дескать, растишь». А она все отмахивалась: «Куда там, хороший? Пострел, да и только!» А ты — вон какой?! Не забыл про меня. Отзовется тебе, Сашка, все хорошее отплатится.

Тем временем перед московской комсомолией вставала тьма неотложных дел.

Ударным фронтом работ в Москве стала заготовка топлива. В годы войны в городе сожгли пять тысяч ветхих домов. Из-за недостатка угля, нефти, дров и сырья многие фабрики и заводы в городе стояли или работали с перебоями. Г. М. Кржижановский мотался по Москве в поисках всего, что можно было бы сжечь в топках ТЭЦ и дать электроэнергию столице.

Однажды на Казанский вокзал прибыли эшелоны с углем и дровами, но разгружать их было некому. Тогда городской комитет партии объявил комсомольский воскресник по разгрузке эшелонов.

«В воскресенье день был морозный, снежный. К Казанскому вокзалу с песнями шли колонны молодежи. Во главе колонны — секретари райкомов и заводских ячеек комсомола. Они несли красные знамена.

Настроение у всех было отличное. Работали, не чувствуя усталости. Среди молодежи, — рассказывала Татьяна Васильева, — я увидела Сашу Косарева — он работал лопатой так, что за ним едва поспевали ребята более крепкого сложения. И все-то с шутками, с остротами, прибаутками. Он удивительно умел вселять бодрость и как-то неожиданно появлялся там, где уставшие ребята сбавляли темп.

— А ну запевай! — раздался его звонкий голос.