Косьбище

Но в Крестах вскрывали вены по-мужски - в паху. Если просвет кровеносного канала прорезан полностью, то через 10-20 минут на полу пол-ведра крови и смерть. Зека вспоминал своих сокамерников. Все попали примерно за одинаковое, делали и на воле, и в следственном изоляторе всё примерно одинаково. Одни выжили, другие умерли. За что?

Нормальный человек, мой современник из начала третьего тысячелетия, живёт в довольно устойчивых, относительно мало и предсказуемо изменяемых условиях. Чумы нет, разбойнички, которые - княжья дружина, не режут на дороге просто чтобы уменьшить налогооблагаемую базу недружественного владетеля. Землетрясения, цунами... "Не знаю где, но не у нас...". Пожары... да, это да, наше исконно-посконное. Но есть МЧС, есть страховые компании, есть помощь из федрезерва. И человеку кажется, что у него "всё под контролем".

"Всё схвачено,

За всё заплачено".

Это -- иллюзия. Шаг в сторону. Даже не твой -- кого-то рядом, или вообще на другой стороне планеты, и ты вылетаешь в новую ситуацию, в новую жизнь. Где "ты - никто и звать тебя - никак". И приходиться снова становится "кем-то". Потом снова врастаешь, укореняешься, с тобой снова начинают здороваться на улице, уже понимаешь "как здесь ходят, как сдают" и кто именно это делает. Снова начинает казаться: "Всё схвачено".

Я не знаю что лучше: жить в иллюзии на одном месте, или раз за разом создавать, строить себе эти иллюзии заново. Уже понимая их иллюзорность.

Русская народная мудрость в этой части очень неоднозначна. "На одном месте и камень мхом обрастает". Только что-то не нравиться мне перспектива стать булыжником обомшелым. "Под лежачий камень и вода не течёт". А под "не-лежачий" - течёт? Кому-то нравиться сидеть задницей в проточной воде? Я понимаю - лучше, чем в стоячей, но, может быть, попробуем сеть на стул?

Понимание того, что человек не может управлять обстоятельствами своей жизни, что к каждому слову о собственных планах, хоть бы: "Сегодня я лягу спать рано", нужно добавлять: "Если на то будет соизволение аллаха" приходит к моим современникам с возрастом и опытом. А вот здесь оно закладывается изначально, "с молоком матери".

Понимание, точнее - ничем не обоснованная убеждённость в том, что человек может управлять своей жизнью, у моих современников -- с детства. Триста лет гуманизма, протестантизма, большевизма. "Человек -- это звучит гордо", "Человек проходит как хозяин"... А здесь -- этого нет. Мономах в своём "Поучении" постоянно плачется: "и вот я. ничтожный раб божий, единственно уповая на милость его...". И это постоянно и повсеместно.

И ни тут, ни там - нет третьего: человек может и должен управлять своей жизнью. Может и должен. Насколько ему хватает его собственных сил и умения. Неся ответственность за эффективность применения и текущее состояние того и другого. Не более и не менее, без иллюзий. Но... это уже мудрость.

Дед Перун мудрецов всегда полагал "дерьмом жидким": "если вы такие умные, то почему строем не ходите?".

Вроде бы "не-мудрость" - не преступление. Но стремление построить свою сельскую жизнь по образу и подобию строевой... Гридни бы кинулись защищать своего командира. Грудью, ценой жизни. Присяга, воинское братство, сохранение единоначалия и боеспособности.

А смерды владетеля -- нет. "Хозяин -- барин". Хочет бабу свою зарезать, хочет драться -- его дело. Боярич со слугами на владетеля напал -- а мы причём? "Паны дерутся -- у холопов чубы трещат". А оно нам надо? От этого чего, сенца прибавится? Нет? Ну, на "нет" и суда нет. У вас там дела боярские, нам невнятные. А шишки-то у нас будут.

В разные времена и в разных местах сходилось так, что надобно мне было "поднять народ". Бывало и так, что и из народа иные рвались "подняться". Ну, самых-то буйных да резвых я прибирал. Кого - в землю, кого - себе в службу. Однако же, как бы прельстительно сиё не гляделось бы по делам моим и надобностям сиюминутным, как бы советники мои мне сиё не советовали, но удавалось мне удержаться. Ибо поднять народ, втянуть смердов в споры да свары вятших -- есть дело худое и вредное. И народу худо, и вятшим. Не трогайте людей мирных для дел воинских, не гоните овец волков затаптывать. То ваша забота, ваше дело, чтобы мирные люди мирно жили. И несчастья воинские их не касались.

Тот же воинский, походно-строевой стереотип довлел Перуну и в отношении с жёнкой.

"Мы берегли свою свободу.