Косьбище

Ага. А Аким в «Паучьей» веси. Сегодня, пожалуй, уже не будет. Облака подымаются, ветерок поддувает — завтра можно будет уже и косить. А я с такими мастерами ещё день на кольцо потрачу. И главное — есть дело. И оно должно быть сделано. «Завтра докуём» — это когда я скажу. И — «если». Если я решу. Иначе — бардак и разруха.

Не понимает по-хорошему, не хочет работать — исправим. У нас тут не демократия со свободным рынком. Там бы я такого дурня гонористого просто выгнал. А здесь нельзя — хоть и профсоюзов нет, а всё равно: сплошная естественная монополия. Кузнецы здесь пачками свои «сиви» не рассылают, в очереди на вакансии не выстраиваются. Как говаривал Владимир Ильич по поводу слабости пролетариата в только что недавно царской России: «ну не отдавать же власть обратно». Не будем отдавать — будем применять. Сбегал за своими, по дороге объяснил ситуацию.

Вернулись к кузне — они уже и горн залили, и закрывать стали. Перестали. Без разговоров-уговоров. Ивашко с Чарджи обоим — сабли к горлу. Кузнец начал, было, снова возражать, права качать.

«По фене ботал, права качал.
Сыграл по бубнам и замолчал».

По «бубнам» сыграл Ноготок. Точнее — в «бубен». Правой — прямой в челюсть. Чистый нокаут. Дотренировался. Перспективный полутяж мог бы получиться. Обоих железячников повязали и повели на конюшню — другие новые таланты Ноготка демонстрировать. На конюшне… половины народа в усадьбе нет, но нарисовались почти все, кто в усадьбе есть. Кузнец, оказывается, многих достал. Как хвастовством о собственном мастерстве, так и этого мастерства отсутствием. Опять же, порка кузнеца — нечто из области экзорцизма с примесью экстремизма — отдаёт и чертовщиной, и опровержением устоев. Театров здесь нет, публичная порка — главный вид лицедейства. Или правильнее — «задодейства»?

Кузнец на подвесе очухался. Крепкий здесь народ, свободолюбивый — матом кроет из полуобморочного состояния в любой, самой неудобной позе. Высказывается… непрерывным потоком. В паузу вклинился Ноготок:

– Господине, как бить-то?

Я пока формулу вспоминал, типа: пороть жестоко, или там — немилостиво, Ноготок уточняет. Негромко, но внятно, всем слышно:

– Он тебе вообще как, ещё нужен?

Я как-то призадумался. А народ притих. У Ноготка, конечно, не кнут, а плеть. Но в руках мастера… А насчёт заготовки гробов я уже распорядился. И Хотена насчёт могил озадачил. Тишина. Кони все в весь уведены. Только в углу у ворот кто-то воет тихонько. Пригляделся — кузнечиха беременная стоит, концы платка в рот засунула, руками прижала и скулит. Баба на последнем месяце, как бы с перепугу не родила. Может, пожалеть кузнеца? Ради жены, будущего ребёнка… Да и вообще — я что, и вправду «зверь лютый»? Взрослого мужика плетью публично драть… Как-то это сильно на станичников смахивает.

А в воротах Сухан стоит. Статуй неподвижный самоходный. Вот я завтра на покос, а его куда?

– Слышь, кузнец, мне к утру ещё и вторая коса нужна. Сделаешь?

– Я те…

И далее пошёл сплошной «бип-бип». Тот самый сигнал, который подавал первый советский искусственный спутник Земли всему миру. Так вот что они имели в виду! Так вот с чего началась эпоха освоения космоса! С того самого, что в третьем тысячелетии постоянно заменяют «бип-бипом» в существенных частях любых интервью с очевидцами событий. Любых. Как в общеизвестном рассказе чукчи о праздничном салюте по поводу дня Победы.

Да, любят у нас короткие трёхбуквенные слова с йотом и хером. Эти буквы в кириллице — все реформы алфавита пережили. Ни царь Пётр, ни нарком Луначарский их истребить не смогли. Ввиду повсеместного применения. Общеизвестные примеры употребления: «кий» или «ухо». Только мне сейчас вся эта фонетика в исполнении подвешенного кузнеца… Как гласит русская народная, многократно проверенная: «хоть горшком назови, только в печь не ставь».

Правда, в рамках филологических построений кузнеца возникает закономерный вопрос: а что именно вы в данном контексте подразумеваете под словом «печь»? Если то, про что конкретно говорите, тогда — можно. Я в этой «печи» бывать люблю, чувствую себя как дома.

Я обошёл подвешенного за руки кузнеца по кругу, «Голый товарищ Полыхаев разительно отличался от товарища Полыхаева одетого». Ленив у нас кузнец — по мускулатуре видно. Не то выпирает.

– Ладно. Штаны с дурака спустить. Ноготок, для начала — десять ударов в полсилы.

И проходя мимо разворачивающего плеть Ноготка ему на ухо:

– Яйца поджарь маленько.

Дальше пошла рутина: отработанная веками технология порки в исполнении обученного мастера, с типовой оснасткой и обычным исходным сырьём — простолюдином привязанным. С очевидным и ухо-слышным контролем качества процесса на каждом этапе. Правда, с моей инновацией в форме кузнецовой голой задницы. Ну вот, день не пропал даром — хоть что-то спрогрессировал! Коль «покособище» не внедряется — внедрим «поподёрище».

Я уже говорил: здесь плетью штатно работают по спине, а не по ягодицам. А тут мне моё «босоногое» детство вспомнилось. Из-за этого кузнецового «бип-бип».