Кошачье кладбище

На этот раз его вытошнило на новые брюки Луиса. Очевидно, своим «К’асиво!» он пытался предупредить, что сейчас его стошнит и лучше держаться подальше.

Потом выяснилось, что виной всему — вирус.

Когда проехали миль семнадцать, Гейджа забил озноб, потом сморила какая-то болезненная дремота. Заведя машину в гараж, Луис увидел краем глаза Чера, тот крался вдоль стены, не сводя мутного, неосмысленного взгляда с машины. Вот он скрылся в сумеречных тенях, и чуть не сразу же Луис заметил еще одну выпотрошенную мышь, рядом со сложенными горкой автомобильными покрышками на лето. Мышь уже чуть припорошило снегом, кровь запеклась и потемнела. Луис сделал вид, что споткнулся, и нарочно свалил наземь, прямо на дохлую мышь, верхнюю покрышку.

— Ух ты!

— Как медведь неуклюжий! — добродушно рассмеялась Элли.

— Ну и ладно, пусть медведь! — весело подхватил Луис, хотя ему больше хотелось крикнуть: «К’асиво! К’асиво!» и оставить на земле все съеденное вчера. Ему вспомнилось, что до своего страшного «воскрешения» Чер лишь однажды съел мышь. Конечно, случалось ему и раньше ловить их, играть, доводя бедняг до смерти. Правда, всякий раз либо Рейчел, либо Элли успевали вовремя вмешаться. Обычно после кастрации коты очень редко выказывают интерес к мышам, во всяком случае, когда сыты.

— О чем замечтался? Может, все-таки поможешь мне с ребенком? — донесся до него голос Рейчел. — Доктор Крид, спуститесь на землю. Вы еще нужны здесь!

Жена, видно, устала и сердилась.

— Прости, родная.

Он принял из ее рук Гейджа, озноб сменился у малыша жаром.

Итак, за обеденным столом отведать Луисов кулинарный изыск собралось лишь трое. Гейджа положили в гостиной на диване. Был он вял, глазенки лихорадочно блестели. Он равнодушно смотрел мультфильм по телевизору, потягивая теплый куриный бульон из бутылочки с соской.

После обеда Элли подошла к двери в гараж и позвала Чера. Рейчел принялась разбирать чемоданы, а Луис — мыть посуду. Он надеялся, что Чер не объявится, ан нет! Тут как тут. Бесшумно, словно крадучись, неторопливо подошел и вдруг возник прямо перед девочкой. Словно выжидал, затаясь, рядом. ЗАТАЯСЬ! Слово это сразу пришло Луису на ум.

— Здравствуй, Чер! — обрадовалась Элли. — Чер, милый!

Подняла кота, прижала к груди. Луис следил за ней краем глаза, нашаривал в раковине грязные ножи и вилки. Вот радостная улыбка на лице дочери сменилась недоумением. Кот спокойно сидел у нее на руках, прижав уши, не сводя с хозяйки взгляда.

Через некоторое — очень долгое, как показалось Луису, — время она выпустила кота на пол, и тот важно, даже не оглянувшись, удалился в столовую. МЫШИНЫЙ ПАЛАЧ, вдруг ни с того ни с сего подумалось Луису. ГОСПОДИ, ЧТО Ж МЫ ВСЕ-ТАКИ СДЕЛАЛИ В ТУ НОЧЬ?

Но тщетно он старался припомнить, воспоминания казались далекими, их уже подернула дымка забвения, как и воспоминания о Викторе Паскоу, о его страшной смерти на полу приемного отделения в лазарете. Помнились ему только завывание ветра за домом, а дальше — черная кромка леса. И больше ничего.

— Пап, а, пап? — тихо и горестно проговорила Элли.

— Что, милая?

— От Чера плохо пахнет.

— Неужели? — изобразил беспечность Луис.

— Да, пахнет! Никогда так плохо не пахло! Какашками!

— Ну, может, в грязи где повалялся, мало ли, — успокоил Луис. — Выветрится этот запах, не бойся.

— Очень надеюсь, — вдруг чопорно, как старая светская дама, сказала Элли и удалилась.

Луис вымыл последнюю вилку, закрыл кран. Постоял у раковины, глядя в ночное небо за окном, слушая, как убегает, булькая, мыльная вода. Напоследок в трубе чмокнуло, хлюпнуло. И сразу пронзительно завыл ветер, северный, холодный. Луиса охватил нелепый беспричинный страх. Он нападает вдруг, когда туча застит солнце или раздается мерный, неизвестно откуда, звук.

— Тридцать девять и три? — ахнула Рейчел. — Ты не ошибся, Луис?

— Нет, это типично для вирусных заболеваний. — Луис старался не поддаваться раздражению, сквозившему в голосе жены. Ей сегодня нелегко пришлось: с двумя детьми чуть не через всю страну летела. Время к полуночи, а хлопот еще полон рот. Элли крепко спит у себя в комнате. А Гейдж в полудреме-полуобмороке лежит на их с Рейчел кровати. Час назад Луис дал ему аспирин. — К утру температура спадет.

— Может, антибиотики попробовать?

— Если б у него простуда была — другое дело. А вирус к антибиотикам не восприимчив, — терпеливо растолковал он жене. — От них только понос и рвота усилятся. Значит, организм будет еще больше обезвожен.

— А ты уверен, что это вирус?

— Если тебе моего мнения мало, убедись сама, милости прошу!

— Не кричи на меня! — Рейчел и сама сорвалась на крик.

— А я и не кричу! — ответил Луис в том же духе.

— Нет, кричишь! — Губы у Рейчел задрожали, она закрыла лицо руками.

Луис заметил темные круги под глазами жены, набрякшие веки, и ему сделалось стыдно за себя.

— Прости. — Он присел подле Рейчел. — сам не знаю, какая муха меня укусила. Прости, пожалуйста.