Кошачье шоу

— Черт, — сказал он. Она впервые услышала от него ругательство. Почему он это сказал, оставалось загадкой.

— Мда. Молина и меня вынуждала чертыхаться, — она решила воспользоваться этим, чтобы как-то скрасить происходящее. — Она просто упрямая дочь придурка.

— Дочь придурка? — это явно поколебало его неестественное спокойствие.

— Ну, «сукин сын» это уже сексизм, к тому же, у Молины для этого неподходящий пол.

Мэтт рассмеялся, правда в смехе его звучала скорее уступка, чем веселье. Очевидно, ему не везло сегодня, а Темпл была очередным неприятным сюрпризом. Она вообще не должна была знать о его поручении, не должна была знать, что у него нет прав. Зачем? Темпл подумала, что становится такой же любопытной, как Молина.

— Кого мы едем выручать? — спросила она. Он снова засмеялся, теперь устало:

— Я точно не знаю. Со мной недавно… связалась старая знакомая, моя бывшая учительница старших классов, из Чикаго. И вот, ни с того ни с сего, она позвонила мне всего несколько минут назад, умоляла о помощи. Я даже не знаю, откуда она достала мой номер.

— Чикаго? Я думала, ты вырос на ферме. Наконец, он повернулся к ней лицом:

— Что ты имеешь в виду?

— Ведь именно поэтому ты определил, что Черныш ду _ самец. Ты сам сказал, когда он пришел. Мы встретились у бассейна. Ты сказал, что научился определять пол животных, когда рос на ферме.

— Какая поразительная памятьнадетали! Априсмотреть-ся к животному не так уж и сложно, если оно такое большое, что может лягнуть тебя, — Мэтт наклонился вперед, чтобы прибавить кондиционер. — Ферма принадлежала моим родителям. Когда я был ребенком, мы ездили туда почти каждые выходные. А жил я в городе, в старом, большом городе.

Темпл кивнула и оглядела местность, которую частично выхватывали из темноты фары ее «шевроле»:

— Забавно. Я была здесь сегодня, совершая акт милосердия, как ты выражаешься.

— Акт милосердия? — его убила эта фраза.

Темпл убрала с руля свою правую руку и, изображая, что поднимает ей штангу, продекламировала Карла Сандберга:

Свинобой мира,

Инструментщик, сборщик хлеба,

Играющий железными дорогами грузчик страны,

Бурный хриплый задира…

Впервые за весь вечер смех Мэтта был расслабленным. Темпл знала, что он не отреагирует на ее экспромт стихотворения «Чикаго», если он солгал, что вырос там. Она вздохнула. Такая вот она: постоянно думает, что каждое слово окажется ложью, точно Молина, и все только потому, что Молина доказала, каким лживым был Макс Кинселла. Все мужчины не могут врать только потому, что Макс лгал, и кроме того, грехи Макса были скорее в бездействии, чем в действии. А в чем был грех Мэтта? Может быть, она выяснит это сегодня, подумала Темпл с интересом.

— Поверни здесь, — коротко сказал он.

— Ты уверен?

— Да, а что?

— Не могу поверить! Всего несколько часов назад я была на этой улице, вчера вечером. Я и сама могла бы найти сюда дорогу, даже в темноте. Кошатница, которую я посещала, живет тут рядом. У твоей старой учительницы случайно нет кошек?

— Только два: Петр и Павел.

— Петр?.. Цвета тыквы…

— Вот она! Не стоило ей ждать на улице в такую темнотищу, — едва слышно зашипел Мэтт. Он открыл дверь и начал выбираться из машины еще до того, как Темпл полностью остановилась.

Она поспешила за ним, как только схватила сумку с заднего сиденья. Правда, она упала на пол и забилась под водительское кресло. Потом Темпл вспомнила, что Мэтту не очень нравится этот район, и заблокировала машину. К тому моменту он уже напряженно беседовал с женщиной, которую свет уличных фонарей окрашивал в серые тона.

Она оглядела бывшую учительницу Мэтта с большим интересом: высокая и седая, быстрым шагом она повела Мэтта вниз по улице.

— Было проще сказать, чтобы ты приехал сюда, чем направлять тебя по новому адресу, — объясняла она задыхающимся голосом человека, который слишком долго пытался удержать кризисную ситуацию под единоличным контролем.

— Ладно, Серафина, — он повернулся, чтобы убедиться, что Темпл в порядке. — Это моя соседка, Темпл Барр.

Женщина обернулась, чтобы быстро оглядеть Темпл с головы до пальцев ног. Потом она засуетилась по заросшему тротуару, возле ее ноги болталась сумка, похожая на докторскую. Темпл задумалась, была ли женщина доктором, или медсестрой, и если так, зачем ей был нужен Мэтт? И что за имя такое — Серафина? И почему просто Серафина и все?

— Мы присматриваем за нашей пожилой соседкой, — рассказывала Серафина Мэтту. Она повернула направо, направляясь к большому дому. — Она немного… эксцентрична и иногда бывает в замешательстве. На нее не всегда можно положиться, потому что обычно она поднимает ложную тревогу, но сегодня по телефону я поняла, что у нее настоящая паника. Когда я пришла, то не могла понять, ее недомогание физическое или душевное, но это серьезное недомогание…

— И вы не вызвали «Скорую помощь»? — вопрошал Мэтт почти обвинительным тоном.

— Я подумала, что мы решим это… после, — Серафина остановилась у двери и принялась нащупывать в кармане ключи.