Кошачье шоу

Во время этих слов сестра Серафина и Мэтт обменялись горящими взглядами. Последнее время это происходило часто, как заметила Темпл. Ей было интересно, не те же ли самые подозрения, которые теперь танцевали польку в ее разгоряченном воображении, исполняли медленную вынужденную сарабанду в их сознаниях: отец Эрнандес потерял бы очень много, если бы Бландина Тайлер осталась жива и успела изменить свою последнюю волю — вычеркнуть церковь Девы Марии Гваделупской из завещания. Это опасение и могло привести его к бутылке. Могло ли оно также побудить его на неразумные действия — мучить монастырь и соседние с ним дома: грубые звонки, полуночные бурчания и шипение, жестокое нападение на Петра? Могло ли его беспокойство заставить убить старушку-прихожанку до того, как она выполнит свою угрозу?

Сестра Роза впустила их в монастырь. Они вновь оказались в общей комнате, где над чашкой чая, пахнущей яблоком и миндалем, сидела Пегги Вильгельм. Он давно остыл, а если б был горячим, то, возможно, едкий травяной пар выпарил бы складки беспокойства с миловидного круглого лица Пегги.

При их появлении она засуетилась.

— Я должна связаться с местным похоронным бюро «Лопез энд Келли», так? — сестра Серафина молча кивнула, и Пегги продолжила: — Я не знаю, когда полиция… отдаст тело, но несомненно, бюро проконтролирует это. Мне надо идти к ней домой, собрать одежду для похорон и покормить котов.

— Я пойду с тобой, — немедленно предложила сестра Серафина.

— Я покормлю кошек, — вызвалась на подмогу Темпл. — Я знаю, как.

А Мэтт промолчал. Практическая сторона смерти всегда была женской заботой. Так полагала Темпл. Ему назначили заглянуть попозже, в рясе и при полном обмундировании, отпеть, благословить и похоронить, только он больше такие вещи не делал. Отец Эрнандес должен, и неважно, в какой кондиции или зависимости.

— Что известно по поводу… убийства? — спросилаТемпл: она не могла больше сдерживать себя.

Глаза Пегги были такими же холодными, как и ее чай, — поддернутые пеленой горя и шока. Их выражение убивало на месте:

— Причину смерти установит судмедэксперт в морге. Я нашла ее у подножья лестницы, со сломанной шеей, многочисленными синяками и ушибами. Она могла споткнуться об одну или нескольких кошек, но лейтенант Молина сказала, что ей не нравятся следы на голове и вокруг горла. Ее трость была сломана на несколько кусков. Думаю, убить тетю было проще простого, да и от несчастного случая легко могла умереть. Должно быть, это случилось после полуночи, так лейтенант сказала. Я спала на первом этаже, в задней спальне дома. Монастырь ведь совсем рядом, но никто ничего не слышал.

— Чьи комнаты самые ближние к дому Тайлер? — спросила Темпл.

— Только сестры Марии-Моники, — ответила Серафина неуверенным голосом.

Мэтт устало подтвердил, кивнув:

— Она практически глухая.

— Удобно, — мрачно заметила Темпл. — Если это убийство, то похоже, что приступите хорошо знает район. Но был ли он, или она, тем же, кто названивал и покалечил кота?

— Павел у нас бродяга, — неожиданно сказала Серафина, кивая на неподвижную, точно статуя, фигуру кота, который сидел на подоконнике. — А Петр выходил редко. Он очень домашний.

— Значит, кто-то зашел в монастырь и забрал его, — понял Мэтт. В нем возрастала тревога. — Тот, кто легко и беспрепятственно может попасть сюда.

Они обдумывали это без дальнейших комментариев. В производимый в уме список возможных убийц Темпл включала отца Эрнандеса, верную но ограниченную Пилар, даже Пегги Вильгельм, которая часто бывала в доме тети и навещала местных сестер: они порой кормили за нее котов. И она была на месте преступления в момент его совершения, но якобы спала. Ну а если подозревать отца Эрнандеса, то почему не подозревать монахиню, любую из них? Даже практически глухую сестру Марию-Монику?

— Мотив кроется в завещании, — сказала вполголоса Темпл. — Молина говорила что-нибудь по этому поводу?

— Она спрашивала, — призналась Пегги. — И не слишком по-доброму. Отметила, что разницы нет, оставила ли тетя Бландина все свое имущество котам или церкви, мне она все равно ничего не оставила.

— Тебя это беспокоит? — спросил Мэтт.

Пегги застыла на мгновение, а потом покачала головой:

— Почему мне надо беспокоиться? Я — разводчица кошек. Это означает, что я немного сумасшедшая в отношении животных. Я очень рада видеть, что у такого количества брошенных животных есть шанс на защиту и хорошую жизнь. А что до церкви, я действительно не так много общалась со своей тетей. И не заслужила места в ее завещании; если она хотела все отдать церкви — хорошо. Просто я надеюсь, что она полностью не обошла стороной своих котов. Но тетя бы так не сделала, что бы ни случилось.

Это было все, что знала Пегги, все, что они могли выяснить. Когда сестра Роза прибежала сказать, что полицейский хочет видеть мисс Вильгельм, все напряглись.