Кошачьи врата

— Паруа… ты на самом деле считаешь, что я должна была просить дара Сверкающей? — спросила она голосом, из которого постаралась устранить все эмоции.

— Как это? Ты взрослая женщина. Твой долг — рожать детей… если можешь!

— Если могу — ты сама сказала это, мать. Но разве мне всю жизнь не твердили другое? Что я не подлинной крови Торов и потому не должна давать жизнь ребёнку из-за этой своей чужой части?

— Нас теперь так мало… — начала было Паруа.

— И потому клану нужны даже дети с изъяном? Но не таков обычай, Паруа. А нарушение обычая должно быть проделано открыто, перед гробницей Вольта, и должны присутствовать все.

— Если наше число будет уменьшаться, — возразила Паруа, — вообще некому станет призывать к Вольту. Должны быть перемены, даже в обычаях. Будет призыв — Большой Призыв. Так решено.

Турсла поразилась. Она слышала разговоры о Большом Призыве; последний состоялся много лет назад, когда народ Торов на короткое время допустил на свои земли чужестранцев. Именно тогда здесь был в плену военный вождь извне — вместе с той, говорили шёпотом, кого избрал своей леди сам Корис. От этого не произошло большого зла, но потом торы закрыли болота, и теперь внешний мир в свою очередь закрылся перед ними. И даже тогда не все соглашались, что поступили правильно.

Это правда, что с каждым годом рождается всё меньше детей. Она слышала, как Мафра и другие матери кланов говорили о причине этого. Может, их народ слишком стар, слишком долго пары создаются только из своих, кровь разжижается, созидательная сила слабеет. Может, поэтому они хотят заставить её подчиниться их целям. Потому что только силой они приведут её на призыв — к тому же ни один мужчина в Торовых топях ещё не смотрел на неё с желанием. Не сознавая этого, она прижала руки к груди. Она не дочь Вольта!

— Итак, мотылёк, — продолжала Паруа, глядя на неё, как показалось Турсле, коварно и злобно, — твоё тело принадлежит Торам, ты должна послужить целям Вольта. Подумай об этом.

Турсла быстро повернулась к алькову Мафры. В последние дни мать клана редко выходила из него. У неё искусные руки, их мастерство пережило исчезнувшее зрение, и она оставалась полезной людям: лепила маленькие горшки, которые потом обжигали, сплетала нити тоньше, чем её более молодые потомки.

Но теперь Турсла увидела, что эти руки непривычно неподвижны, они бессильно лежали на коленях старой женщины. Мафра сидела с высоко поднятой головой, лишь чуть наклонив её, прислушиваясь. Девушка нерешительно стояла перед нею, не смея нарушить это похожее на транс состояние. Но Мафра заговорила:

— Доброго дня, мотылёк-дитя. Добрым пусть будет твой уход, добрым — приход, тверда походка, руки полны полезной работой, сердце — теплом, а мозг — полезными мыслями.

Турсла опустилась на колени. Столь не обычное приветствие! Такое приветствие — такое приветствие полагается дочери клана, которая готовится принести ребёнка! Но… почему…

Мафра подняла руку, протянула её. Турсла быстро наклонила голову и поцеловала длинные, похудевшие от возраста пальцы.

— Мать клана… я не… мне не полагается такое приветствие… — торопливо заговорила девушка.

— Ты наполнена, — сказала Мафра. — Наполнена не той жизнью, которая со временем отделится от тебя и станет самостоятельной. Но в тебе есть новая жизнь и со временем она выйдет наружу. И если это произойдёт по-другому, не так, как у остальных, — такова на то воля Вольта или той силы, что стояла за ним, когда он выводил наш народ из варварства. И с тобой произойдёт то же, что со всеми наполненными. Так сказано в доме и клане. И если так сказано здесь, так же будет сказано повсюду в народе.

— Но мать клана, если моё тело не содержит жизни, они не поймут. И когда пройдёт время и я не принесу плода, который нужен дому и клану, разве не наступит расплата? Что скажут тогда о той, что обманула дом и клан?

— Никакого обмана нет. Перед тобой задача, и ты её выполнишь благодаря жизни, которая в тебе. И тогда откроются две дороги, о которых я тебе говорила. Одна сюда… — старуха указала направо. — Другая сюда, — и она показала налево. — Не могу увидеть, какая станет твоей. Но верю, что выбор твой будет мудрым. Паруа… — произнесла она громче, та подошла и опустилась на колени, как и Турсла.

— Паруа, Турсла, дочь-мотылёк, наполнена, и пусть дом и клан действуют по обычаю.

— Но она… она не была на призыве и выборе, не танцевала под луной, — возразила Паруа.

— Она была послана моей мудростью, Паруа. Ты оспоришь это? — голос Мафры звучал холодно. — Она ушла ночью с моего благословения. То, что она искала — и нашла, — соответствует воле Вольта. Так открыло моё предвидение. Она вернулась наполненной. Я признаю это и данным мне Вольтом Даром провозглашаю это.