Кошачьи врата

— Тому, кто дал еду, благодарность от чистого сердца. Благодарность за приют. Той, что правит здесь… — тут Герта заколебалась. Она не могла подобрать нужных слов. И впервые ясно осознала, что сделала. В это место мира и света она принесла грех и зло — собственный грех и собственное зло!

По другую сторону стола открылась вторая дверь. За ней свет был более тусклый. И комнату заполнил аромат цветов, как в самый разгар лета, послышался безголосый шёпот, какой можно услышать на берегу весёлого ручья, гудение довольных пчёл, занятых сбором урожая, лёгкое дуновение ветерка, шевелящего цветущие ветви.

Та, что живёт здесь, кажется, не осуждает её, как осуждает себя она сама. В сердце Герты вспыхнул лёгкий огонёк надежды. Волоча загрязнённую в дороге юбку, она пошла вперёд, не медленно и неохотно, но как человек, знающий свою цель и стремящийся к ней.

Её окружили щупальца дыма, аромат стал сильнее. И Герте показалось, что он приобрёл материальные очертания, навстречу ей двинулось множество рук. Спотыкаясь, чуть одурманенная сильным ароматом, Герта наткнулась на лежанку. И тяжело легла на неё. Глаза её закрылись.

Свет, золотой, как осенние яблоки, богатый, как то золото, что ценят люди. Он поднимается от пола и уходит высоко вверх, и Герта, как ни задирает голову, не может увидеть его вершины. Герта видит только, что столб света не сплошной, хотя взгляд её не способен проникнуть сквозь него. Свет пульсирует в ритме биения её сердца.

И хоть этот столб прекрасен, есть в нём что-то страшное, почти грозное. Герта, не отдавая себе отчёта, преклоняется перед ним. Она хочет протянуть руки, просить прощения; но руки её не отрываются от того, что она несёт. И она отводит глаза от света и смотрит на свою ношу.

Ребёнок, человеческий ребёнок, с подлинно человеческой внешностью, но тёмный, мрачно тёмный. И на нём свет столба пробуждает ответ, искру, ясную и золотистую.

— Леди… — Герта не думает, что говорит вслух. В этом месте слова исходят прямо от сердца, от самой сердцевины разума, и в них может быть только истина. — Я согрешила против жизни, которая есть добро. И пусть наказан будет не ребёнок, а я. Невинные не должны страдать из-за виновных.

Свет вспыхивает так ярко, что обжигает ей зрение. Бегут слёзы. Или это слёзы, которые она не выплакала с тех пор, как люди совершили над ней зло и поймали в эту грязную сеть?

Герта ждёт ответа. И когда не получает его, в ней пробуждается страх. Ей приходится призвать всю свою силу и храбрость, чтобы не закрывать глаза и продолжать смотреть на этот обжигающий свет. Она дрожит, ей кажется, что её охватывает холод, отрезает её не только от милости света, но и вообще от жизни всех остальных людей.

Она начинает плакать. Если её ждет смерть, тогда…

— Не ребёнок! — её слова не просьба, а скорее требование. И тут же она пугается ещё больше, потому что здесь не требуют, здесь только умоляют и молятся.

Свет мгновенно исчезает. И Герта видит что-то ещё…

Перед ней скалы, размещённые определённым образом. Они образуют колесо. Она словно висит в воздухе над этим колесом. И хоть с поверхности оно выглядит по-другому, Герта узнаёт, что видит. Она дважды видела это место. Обиталище Жаб.

Дьявольские зеленоватые огоньки расцветают на скалах. Герта опасается, что вот-вот они устремятся к ней, что всякая защита, которая могла у неё быть от этих Тёмных, теперь оставила её.

Но они как будто не подозревают о ней, если это действительно Жабы. Девушка начинается двигаться, словно у неё есть крылья и она медленно и размеренно машет ими. Она движется над скалами к центру круга. И видит ещё кое-что. Посередине нескольких путей, ведущих в паутину Жаб, прямо в центре прохода (словно закрывая эти проходы) стоят камни, которые светятся лёгким голубоватым светом. Три прохода закрыты, но три остаются открытыми. И тут в сознании Герты вспыхивают сведения, которые она как будто знала всегда, которые просто спали в её мозгу, а теперь проснулись.

Когда-то Жабы Гриммердейла были заключены в своём колесе, они не могли беспокоить сны людей, не могли привлекать к себе неразумных, как она, или злых людей. И они должны быть заключены снова. Герта перевела дыхание. Если такова возложенная на неё задача, она готова.

И тут же она получила предупреждение. Из-за того, что она уже пыталась использовать Жаб в своих целях, она уязвима перед ними. И для неё приблизиться к ним — это риск смерти, худшей, чем любая неудача или телесные страдания. Поэтому она должна сделать выбор. Спасёт ли она Эльфанор? Даже в этом она не может быть уверена, может только надеяться, но надежда эта сильна. Надежда поведёт её, станет её едой и питьём, её отдыхом и освобождением. И Герта уцепилась за неё со всей своей силой воли.

Снова девушке предстояли ветры высот. Когда она проснулась, её ждала добрая еда. Во внешнем помещении она нашла своих лошадей, накормленных, осёдланных, навьюченных, готовых к пути. Солнце уже коснулось вершин холмов, и девушка выступила, на этот раз двигаясь на восток и стараясь избегать заселённых долин.