Кошачьи

Спустя несколько секунд компьютер выдал нам сведения, которые высветились в желтом окошке наверху:

Имя: порода

Атлас: европейская короткошерстная

Томтом: европейская короткошерстная

felidae X: европейская короткошерстная

Саша: европейская короткошерстная

Дип Пёпл: европейская короткошерстная

— Все пятеро не особенно благородные представители кошачьих, — промурлыкал Паскаль.

— Но все же порода — объединяющее их свойство, — упрямо возразил я.

— Это, милый друг, ничего не доказывает, потому что под европейской короткошерстной подразумевается самая распространенная порода на всем белом свете. Хочу подчеркнуть: европейская короткошерстная наше стандартное обозначение! Я полагаю, что семьдесят процентов в нашем районе относятся к этому виду.

Он был прав. Но инстинкт говорил мне, что в моей теории есть свой смысл.

— Однако странно то, что все жертвы были самцами, охваченными страстью и европейскими короткошерстными.

— Нет, не все. — Его мордочка омрачилась, из смеющихся глаз исчезла всякая радость. — Я, собственно, еще не дошел до того, чтобы внести шестую жертву.

— Что за шестая жертва?

Я больше ничего не понимал. Синяя Борода опять утаил что-то от меня? Не ответив мне, Паскаль снова нажал пару клавиш. Компьютер поискал какое-то время и затем выплюнул список собратьев, чьи имена начинались с буквы «Ф».

Ужасная мысль начала сверлить мне голову. Но я предпочел бы лучше умереть, чем продолжать думать в этом направлении. Нет, предположение было абсурдным, оно ставило с ног на голову всякую логику.

Но ужасная догадка подтвердилась. Паскаль остановил курсор в постоянно скользящем наверх списке напротив имени Феличиты и выделил красным этот пункт с помощью клавиши.

— Феличита? — рассмеялся я истерически.

На лице Паскаля не отобразилось ничего, он задумчиво продолжал свою работу.

— Да, к сожалению, и Феличита.

— Нет, нет, Паскаль! Это невероятно. Ты что-то путаешь. Я полчаса назад беседовал с ней. Она показалась мне очень живой.

— Мне сообщили об этом буквально перед вашим приходом с Синей Бородой.

— Кто рассказал тебе?

— Агата. Она бродяжка и шастает везде.

— А почему ты сразу мне не сказал об этом?

— Не хотел начинать наше знакомство с такой ужасной новости.

— Но когда и как…

Вдруг пелена упала у меня с глаз. Открытое слуховое окно… Ее хозяин покинул квартиру вместе со мной, чтобы решить свои утренние дела. И она, бедняжка, осталась совсем одна.

Вдруг у меня полились слезы из глаз. Почему? Зачем? Какой был смысл убивать это и без того обделенное судьбой несчастное существо?

Я спрыгнул вниз со стола и выскочил из дома. На улице меня охватило безрассудное чувство, что Паскаль сказал неправду. Он имел в виду другую Феличиту! Да, так должно быть. Казалось, я мог повернуть время вспять, лично убедившись в существовании Феличиты.

Сломя голову я мчался по садовой ограде, взглядом отчаянно выискивая, где можно было бы подняться на крыши. Весь мир вокруг, казалось, кружился как вырванные листки из календаря, которые выбросили в воздух. Там — пожарная лестница! Я махнул наверх и, сбив дыхание, оказался снова в море крыш. Теперь без остановок: я должен ее увидеть, должен обязательно увидеть ее. Потому что она не могла умереть. Эта мысль в голове все больше превращалась в шизофреническую истину.

Наконец я добрался до слухового окна, которое по-прежнему было открыто. С замирающим сердцем просунул голову внутрь и глянул вниз.

Это была сцена из фильма ужасов. Благородный дедушка сидел в кресле-качалке и ревел в три ручья. У его ног лежала Феличита, голова и тело были почти отделены друг от друга. Убийца на этот раз был особенно жесток. Потому что он использовал не только смертельный укус в загривок, который с лихвой достиг своей цели, но и продолжал рвать и кусать бедняжку за шею, когда та уже давно была мертва. Много крови вытекло на ковер из тела, отчего складывалось впечатление, будто Феличита плавала в кровавом соке. Наверняка чудовище откусило бы ей голову, если бы не услышало шаги старика; оно скрылось через слуховое окно, совершив невероятный прыжок. Слепые глаза Феличиты были широко раскрыты, словно она не желала себе ничего более страстно перед смертью, как что-то увидеть.

Как много ненависти, как много войны, как много зла в мире! Она по праву боялась «улицы». Потому что там, снаружи, были другие, убийцы! Несмотря на мое безутешное состояние, я был убежден, что верно изложил мою теорию у Паскаля. Убийство Феличиты отличалось от остальных пяти именно тем, что она была свидетельницей! Она была убита, потому что, возможно, хотела рассказать мне важные вещи.

Вдруг меня окатило холодным душем. Вывод из этих размышлений следовал один: за мной все время следили. Убийцей был дикий, пускающий слюни безумец. Он был сверх меры умен и ни в коем случае не хотел, чтобы вмешивались в его планы.

Я рассмотрел Феличиту, ее серебристую шкурку, окропленную кровавыми каплями, ее сверкающие зеленью глаза, в которых я мог прочитать тоску по жизни зрячих… Я видел всю эту проклятую несправедливость и поклялся отомстить. Кто делал такое, должен был умереть так же, как Феличита!