Кошачья Свара. Мадрид, 1936 (ЛП)

В отличие от бурных событий, произошедших у пустынных Толедских ворот, перестрелка на площади Ангела привлекла внимание огромного количества посетителей оживленных пивных с соседней площади Санта-Ана. Среди них было двое врачей, которые немедленно вызвались осмотреть тело Гильермо дель Валье и объявили, что он еще жив, хотя пульс был очень слабым. Агенты, которые в него стреляли, помогли врачам перенести парня внутрь отеля и положить его на стол. На мостовой после него осталась огромная лужа крови. Портье помогал им во всём, о чем его просили, не прекращая дрожать, вздыхать и бормотать, что уж он-то предсказывал, что всё это плохо кончится. К его закономерной тревоге прибавлялась перспектива длительного допроса и, вероятно, потери работы.

На место преступления не замедлили прибыть двое агентов штурмовой гвардии, которые обругали любопытных и, размахивая дубинками, призвали их разойтись. В то же время один из двоих врачей позвонил в больницу, скорая помощь была уже в пути. Затем агенты позвонили подполковнику Марранону и ввели его в курс произошедшего. Подполковник, в свою очередь, позвонил министру внутренних дел и без промедления прибыл в гостиницу лично. К тому моменту скорая уже увезла молодого человека. Подполковник спросил, знал ли кто-нибудь личность жертвы, на что получил отрицательный ответ: у молодого человека не было при себе документов; только портье сообщил, что видел его до этого пару раз и описал обстоятельства.

- Будь проклята эта картина, - прорычал подполковник, - в этой стране ничего не происходит без участия этого чертова англичанина. Мы знаем, что с ним стало?

Никто из присутствующих не знал. Подполковник в тот момент готов был перекреститься, если бы это помогло узнать местонахождение Энтони Уайтлендса и компании, в которой он находился. Пока он собирал эту информацию, в гостинице зазвонил телефон. Трубку взял сам подполковник. Это был дон Амос Сальвадор, министр внутренних дел. Ему рассказали о случившемся и принятых мерах.Также выяснилась личность жертвы: Гильермо дель Валье, сын герцога де ла Игуалады, того самого, который хотел продать картину Веласкеса. Товарищи молодого человека вернулись в Центр, чтобы доложить о том, что они не без оснований рассматривали как акт неоправданной агрессии. Один из руководителей Фаланги позвонил семье потерпевшего, чтобы сообщить печальную новость.

- Герцог на пути к гостинице, - сказал министр. - Как можно скорее отправьте подальше виновников происшествия и приготовьте более или менее правдоподобное объяснение. После этого не оставайтесь на улице, сегодня ночью могут возникнуть перестрелки.

Подполковник отпустил двух агентов, предварительно осыпав их ругательствами: за такое короткое время они совершили две ошибки подряд, каждая из которых могла иметь серьезнейшие последствия. Через некоторое время появился автомобиль, управляемый водителем в униформе герцога де ла Игуалады, который привез самого герцога в сопровождении его дочери Франциски Эухении и падре Родриго.

Новость о случившемся вызвала вполне закономерный переполох в особняке на Кастильском бульваре. Подавленный горем и негодованием, герцог сообщил о произошедшем остальным его обитателям, за исключением герцогини, которая, к удивлению семьи и прислуги, отлучилась из дома в одиночестве, никого не предупредив и не сообщив, куда направилась. Поздний час исключал возможность того, что она пошла с визитом или на одно из религиозных мероприятий, которые составляли ее единственное занятие вне домашнего очага. Слишком сбитые с толку, чтобы начинать какое-то расследование, герцог, Пакита и падре Родриго без промедления отправились в гостиницу, оставив в особняке Лили с деликатным поручением посвятить мать в курс событий, как только она появится. Тем временем консульство разыскивало другого сына герцога, который путешествовал по Италии.

Воспользовавшись замешательством убитого горем отца, подполковник не стал давать ему объяснений, извинений и высказывать соболезнования, а направил герцога и его спутников в больницу. Предварительно он связался с врачами: раненый находился в реанимационной палате в критическом состоянии. Перед тем, как снова сесть в автомобиль, герцог повернулся к подполковнику.

- Насколько я понял, виновных двое, - произнес он сквозь зубы.

Подполковник выдержал его взгляд.

- Да, ваша светлость: тот, кто продал пистолет восемнадцатилетнему парню, и тот, кто дал ему деньги на покупку.

Не дав отцу времени осознать значение этих слов, Пакита деликатно, но твердо усадила его в машину и назвала шоферу адрес больницы. Она была бледна, и, как показалось подполковнику, который знал о ее отношениях с Хосе-Антонио Примо де Риверой, но никогда не видел девушку и теперь внимательно ее разглядывал, в ее глазах мелькал проблеск безумия. Когда автомобиль тронулся, с заднего сиденья высунулся падре Родриго, вскинул руку и выкрикнул "Вставай, Испания", что прозвучало как анафема.