Кошачий глаз

— Да, из криминального отдела. Комиссар Бело.

Беда поспешно подвинул ему кресло.

— Ох, господин комиссар, я имел честь прочитать в газете, что вам поручили расследовать это страшное дело! Прошу садиться! Вообразите, я уже сутки думаю, что лучше: идти в полицию или дождаться вас у себя, ведь именно здесь жил человек, так сказать, наиболее достойный внимания, если не считать несчастной жертвы… К тому же я хотел выразить благодарность парижской и лионской полиции — ни одна, ни другая не сообщили журналистам названия моей гостиницы. Такая реклама была бы губительна для любого дела, а для моего — в особенности! Знаете, когда я вчера открыл газету, мне просто плохо стало! Этот малый жил у нас почти год, мы относились к нему, как к сыну, и госпожа Беда… Жена подтвердит, когда вернется из магазина. Вы отдаете себе отчет?

— В чем?

— Ни в чем, ни в чем. Я не вмешиваюсь не в свои дела. Мне следует честно отвечать на ваши вопросы, а не самому задавать их.

— Если вы читали вчерашние утренние известия…

— Читал! Сначала в «Гран Журналь», потом в других газетах.

— Если вы читали газеты, то помните, вероятно, его показания по поводу замены чемоданов. Он показал, что во время ливня долго ждал такси в вашем обществе.

— Надо признать, так это и было. — Беда скрестил руки на животе и не двигался.

— И что через несколько минут после вашего ухода перед гостиницей остановился автомобиль американца. Они обменялись несколькими словами, погрузили чемоданы в машину и уехали.

— Конечно, конечно, — ехидно ответил Беда. — Значит, все это происходило, и я ничего не слышал? С моим-то слухом? Я, во время войны служивший связистом! Прочитав этот кусок, я просто-таки почувствовал себя оскорбленным!

— А если двери были закрыты? — спросил Бело. — Ведь сейчас мы ничего не слышим.

— Вы не слышите, а я слышу.

— Шел дождь, — продолжал настаивать на своем Бело. — У вас снаружи такой навес. Струи колотили в него и заглушали звуки.

— Вы правильно делаете, припирая меня к стене, — великодушно сказал Беда. — Невиновный не должен расплачиваться за виновного. Но это не повод, чтобы из меня, с моим великолепным слухом делать глухого. Ага! Сейчас я вам докажу, что он лгал! — воскликнул он, озаренный какой-то догадкой. — Я скажу, как ему пришла в голову вся эта история с американцем! Когда мы стояли у гостиницы, он очень волновался, что опоздает на поезд, и попытался остановить даже «роллс-ройс». Я сказал ему для смеха: «Вот был бы номер, если б он остановился!» Когда его допрашивала полиция в Лионе, он подумал: «Не такой уж глупый этот старый Беда. А вдруг мне поверят?»

Бело потер шрам на шее, оставшийся ему на память от одного бандита.

— Вы бросаете серьезное обвинение, господин Беда!

— Ничего я не бросаю, — бурно запротестовал Беда. — Просто высказываю свою точку зрения. Если кто-то излагает факты… не слишком точно, то я поправляю, вот и все.

— А были еще какие-нибудь неточности?

Беда прищурился так, что глаза его превратились в щелочки.

— Скорее, недосказанности. Он рассказывал нам обо всем: о своей учебе, о работе, о невесте. А тут мы вдруг узнаем из газеты, что она была на двенадцать лет старше его! Вот так невеста! Через пять лет ей стукнуло бы столько, сколько сейчас госпоже Беда! С другой стороны, тугой кошелек — лучшее средство от морщин. Ясно одно — что-то за этим кроется, и я бы не хотел быть на вашем месте.

— Как он провел воскресенье?

— Не имею понятия!

— В котором часу он ушел?

— Понимаете ли, господин комиссар, у нас маленькая гостиница, мы знаем всех постояльцев, различаем даже их шаги. Они сами вешают ключи на щиток. Ухо привыкает, и уже перестаешь обращать внимание. Короче, я и не заметил, когда именно он ушел.

— А в каком часу вы его видели в воскресенье?

— Ближе к вечеру. Двери его номера были приоткрыты. Он упаковывал вещи. Я предложил ему помощь, но он был не в настроении и отказался. От него слегка попахивало спиртным.

— Он выпивал?

— О нет, никогда. Настоящий святоша, честное слово.

— А гости у него бывали?

— Тоже никогда. Но в Латинском квартале и на Монпарнасе полно местечек для тайных свиданий, даже если ты не пьешь. Вместо того чтобы беспокоить нас — я имею в виду полицию нравов, — лучше иногда заглядывать туда.

— Они это делают, господин Беда.

— Слишком редко. По-моему, он — обыкновенный альфонс. Немолодая женщина с такими деньгами… Бедняжка!

— Когда он решил навестить семью?

— Неделю назад или больше. Говорил, что иначе его бабушка сама приедет в Париж, а этого он боялся смертельно. Он хотел сказать ей, что в ближайшее время будет свадьба, и заверить, что все это серьезно. А если так, то почему он не хотел принять ее здесь, у своей невесты?

— Вы спрашивали его об этом?

— Господин комиссар, наш клиент — наш хозяин. Я не вмешиваюсь в личные дела постояльцев. Но это не значит, что я не умею думать!

— Выезжая, он оставил у вас какие-нибудь вещи?

— Свои картины.

— Пойдемте взглянем на них. А потом уговоримся о встрече.

Бело встал.

При последних словах господин Беда насторожился.

— О встрече?

— Ваши показания насчет чемоданов имеют огромное значение.