Кошачий глаз

– Сядь рядом, – кивнул Муртан. – Угощайся. Хочешь вина? Расскажи обо всем, что ты думаешь, Галкарис. Сдается мне, ты вовсе не так глупа… для женщины.

Галкарис совсем не хотела говорить о неприятном – о болтливых служанках, о мрачных стражниках, о глупых и бесконечных жалобах, которые ей приходилось выслушивать но тысячу раз на дню. Вместо этого она принялась рассказывать о разных чудесах, повстречавшихся ей во время прогулок. Она так увлеклась, что сама не заметила, как прошло время. Уже стемнело, пора было отходить ко сну. Галкарис заснула на постели Муртана, и его, казалось, вполне устраивало это обстоятельство.

На следующий день они вновь двинулись в путь. Галкарис пришлось вытерпеть немало нападок от своих «подруг» по путешествию: каждая пыталась вызнать, о чем Галкарис разговаривала с их господином и что она такого сказала или сделала, если ее так выделили из числа прочих.

Девушка отмалчивалась. Больше всего на свете ей хотелось бы сейчас остаться в одиночестве.

* * *

Берега Стикса со стороны Шема выглядели довольно приветливо. По реке плыли лодки и баржи. В небольших деревнях жили смуглые люди. Целыми днями их можно было видеть работающими на полях, с мотыгами в руках: они разрыхляли непокорную землю и неустанно поливали ее водой, чтобы выгнать из ее недр урожай.

Люди эти не казались ни веселыми, ни приветливыми. Муртана это, впрочем, не удивляло: он знал, что крестьяне по своей природе недоверчивы, ворчливы и всегда погружены в какие-либо заботы. Прежде он читал об этом в книгах, теперь же получил возможность полюбоваться на них собственными глазами.

Как всякий путешественник и книгочей, Муртан не слишком высокого мнения был о людях, работающих на земле. Такова уж их участь. Кто-то должен трудиться, чтобы все остальные могли есть. Так устроили боги.

Большинство встреченных путниками крестьян носили легкие сандалии, сплетенные из пальмового волокна, набедренные повязки и яркие платки, обматывающие голову, дабы уберечься от палящего солнца. Многие казались невероятно, неестественно худыми: скелеты, обтянутые черной сморщенной кожей. Но обольщаться на их счет не стоило: при малейшем подозрении насчет чужаков – что они-де могут покуситься на их собственность, – эти «ходячие скелеты» обнаруживали недюжинную силу.

Один из стражников убедился в этом на собственной шкуре.

Стоило ему протянуть руку, чтобы сорвать с дерева фигу и закусить, как на него налетела тощая женщина. Где она пряталась до сих пор – оставалось загадкой.

На матроне была только набедренная повязка. Ее сморщенные груди болтались, свисая едва ли не до пояса, руки были похожи на палки, а лицо – на печеное яблоко. Однако она хватила незадачливого парня по голове с такой силой, что он упал и потом весь день ехал на коне в полуобморочном состоянии: чернота так и плавала у него перед глазами.

Муртан не сказал по поводу случившегося ни единого слова. Стражник сам был виноват – он оказался неосторожен и имел глупость попасться.

Галкарис наблюдала и делала выводы…

Кое-что из увиденного казалось ей знакомым. Она и сама росла в бедности и знала, что голод и страх перед будущим делают людей жестокими.

Караван не спеша двигался вдоль Стикса. Муртан неустанно любовался пейзажами и размышлял о том, что недурно было бы найти художника, который по заказу хозяина изображал бы все увиденное на свитке. К сожалению, среди местных жителей трудно было заподозрить кого-либо в художественных наклонностях: ни один из этих крестьян не умел держать стилос в руках, не говоря уж о том, чтобы рисовать пейзажи. Да подобная мысль просто не приходила никому в голову!

«Я набрал полный караван прислужников и не позаботился о художнике! – сокрушенно размышлял Муртан. – А ведь стоило бы написать книгу о нашем великолепном путешествии».

Он утешал себя мыслью о том, что, возможно, сумеет описать свои приключения так выразительно, что у читателей его будущей книги сами собою сложатся в голове яркие «картинки».

Муртан был так погружен в свои раздумья, что не сразу услышал громкие крики, раздавшиеся в голове каравана. Он поморщился: кажется, поездка превратила его вышколенных слуг в настоящих дикарей! Ведь только дикари кричат на скаку, когда несутся сломя голову и не разбирая дороги. (Об этом Муртан тоже читал в книгах).

Но крики становились все громче и звучали все назойливее, так что Муртан в конце концов очнулся от своей задумчивости и направил коня к месту, ставшему источником беспорядка.

Там творилось что-то странное. Народу стало гораздо больше, чем было изначально. Какие-то непонятные личности крутились среди слуг Муртана и, более того, затевали с ними ссору.

Затем конь Муртана споткнулся, и хозяин каравана с ужасом увидел лежащее на земле окровавленное тело. Он с трудом узнал начальника своей домашней стражи, так обезображено было лицо погибшего. Страшный удар саблей буквально рассек тому голову пополам.

«Разбойники!» Эта мысль пронзила Муртана, точно стрела, попавшая прямо в сердце.