Кошачий король Гаваны

– В смысле, не нашел такой информации, когда обо мне гуглил?

– Э…

Ана рассмеялась:

– Мне точно нужен сайт.

– Точно, – ответил я и на этой позитивной ноте свернул разговор.

* * *

Папа наконец заметил мое новое хобби и не особо ему обрадовался.

Мы живем в Питер-Купер-Виллидж. Наша квартира расположена в красном кирпичном здании рядом с Первой авеню и Двенадцатой улицей Манхэттена. И позволить ее себе мы можем только благодаря ограничениям на арендную плату – папа прожил здесь все тридцать лет, что работает контролером в метро.

Звукоизоляция здесь как в спичечной коробке.

Я врубал «Charanga Habanera» и делал упражнения для торса параллельно с домашкой по математике. Отрабатывал базовые шаги в час ночи, когда не мог уснуть. Крутился на месте, пересматривая «Во все тяжкие», до тех пор, пока перед глазами все не завертелось, как у Джесси Пинкмена.

Вообще папа человек терпеливый. Его девиз – живи сам и дай жить другим (правда, со смерти мамы он не особо справлялся с первой частью). Но когда пару недель спустя я потерял равновесие и врезался в книжный шкаф, папа наконец потерял терпение.

– Тебе не кажется, что ты как-то слишком серьезно воспринимаешь эти свои танцы? – спросил он, откопав меня из-под коллекционных изданий комиксов «Из машины» и «Сендмен».

– Надо нарабатывать базу, – объяснил я. – Это кратчайший путь к успеху.

– Когда ты последний раз смотрел кино? Видел тот недавний фильм… как его там?.. Про роботов? Тебе всегда такие нравились.

– С танцами ничто не сравнится.

– А сайт обновить не надо? Последняя котифестация вышла еще в январе.

Я поморщился. Папе лучше никогда не произносить слово «котифестация», а то с его немецким акцентом оно звучит как название венерической болезни.

Хорошо, что он не заметил.

– Я и не знал, что ты следишь за моим сайтом.

– Смеешься? – спросил папа. – Да я его все время на работе смотрю, когда пассажиров нет.

– И тебе правда нравится?

Отец фыркнул:

– Кто, по-твоему, послал твоей маме первое кошачье видео? «Кот пересекает парковку на трехколесном велосипеде». Она его обожала.

– Это классика, – отозвался я.

Было до странного приятно, что папа все эти месяцы следил за сайтом. Мы о нем никогда не говорили. Хотя последнее время мы вообще мало разговаривали. После смерти мамы в квартире стояла тишина.

– Люди скоро начнут замечать, что ты не обновляешь сайт, – заметил папа.

– Я запускаю агрегатор контента. – Кот-тента, если верить моему сайту, где рядом с этим словом висит картинка кота в палатке. – Люди сами могут загружать видео без моей помощи.

Хотя отец, конечно, прав. Если не поддерживаешь сайт не загружаешь новые ролики, не устраиваешь конкурсы или холивары на форуме, – то ты покойник.

– Дело в той девушке, да? – спросил папа. – В Рейчел? У меня случился один из тех приступов онемения, которые что-то часто происходили в последнее время.

Отец принял молчание за знак согласия и уселся ко мне на кровать:

– Да, из-за девушки может голова пойти кругом.

Явно назревала дружеская беседа по душам. Я не особо обрадовался, но, с другой стороны, не мог вспомнить, когда мы с отцом вот так говорили, как два взрослых.

– Все с моей головой нормально. Да, Рейчел заставила меня кое о чем задуматься, но…

– Когда я встретил твою маму, – перебил отец, – то надолго забыл, кто я. Перестал играть в футбол. Стал читать книги. Ходил с ней на поэтические вечера. Я – на поэтические вечера! Мне казалось, я должен все это делать, раз уж встречаюсь с учительницей литературы.

– Мне правда нравится сальса. Это мое.

– У нас ушли годы, чтобы научиться оставаться собой, – продолжил отец, глядя в потолок. – Чтобы понять, что я не обязан любить ее книги, а она – мой футбол. И это нормально.

– Ты прав насчет сайта. Я снова им займусь.

– Иногда мне так ее не хватает, – признался отец.

И тут я понял, что на самом деле разговор не обо мне.

– Я тоже по ней скучаю, – сказал я.

Даже теперь, два года спустя, иногда утром я просыпался и ждал, что услышу, как мама возится на кухне. Даже теперь, увлекшись новой книгой, думал, как она понравится маме. А потом понимал…

Нам пришлось жить дальше. Вот только отец, похоже, мог думать только о том, что было.

До того, как у нее на губах появилась кровь. До предписаний врача. До бесконечных приступов кашля по ночам. До завтраков, тех ужасных завтраков, когда мы улыбались, шутили, болтали о школе, погоде, обо всем и ни о чем. До того, как в дом пришла тишина. Гулкая звенящая тишина.

Я заморгал и прогнал мысль подальше.

Папа тоже вздрогнул, будто очнулся, и подарил мне один из своих фирменных строгих взглядов, которыми пугал безбилетников:

– Так что ты все-таки поосторожнее со своей одержимостью сальсой.

Звучало не очень-то убедительно, но я ответил:

– Стиль, который я изучаю, пришел с Кубы. Может, поэтому он мне нравится. Ну знаешь, вернуться к истокам и все такое.

Это казалось мне хорошим доводом. Папа, нахмурив брови, несколько секунд переваривал услышанное. Потом его глаза вспыхнули, и он соскочил с моей кровати с невесть откуда взявшейся энергией:

– Конечно же ты должен обрести свои корни. Подожди.