Кощеева дочка и бабушкина внучка

– Плачет – это хорошо, – осклабилась Баба-яга. – Это даже замечательно! Это я люблю! А ну, заходите, дармоеды! Да смотрите, грибы не рассыпьте!

Бестолочь тут же споткнулся о собственную ногу, шлёпнулся и уронил корзинку. Грибы разлетелись по траве.

– Опять всякой дряни набрал? Белых, подберёзовиков да подосиновиков? Учишь вас, дураков, учишь, а толку нет! Ну-ка, всыпьте ему как следует!

Первым Бестолочь ударил Разиня – как положено вожаку. Прочие не отставали. Молодцы, так и надо…

– Мухоморы подбери, а остальное пусть валяется! – распорядилась Баба-яга.

Бестолочь пополз на четвереньках собирать рассыпанное.

– Почему одни мухоморы берёшь? Всё подбирай, всё! А то чем я вас, проглотов ненасытных, кормить буду? Ну а вы чего уставились? Живо в избушку!

Ягоши, толкаясь, полезли на крыльцо. Лестница под ними визгливо скрипела. Разиня тащил за руку найдёныша.

– А ну, стой! Иди сюда! Тебя как зовут?

Новенькая молчала, только волчонком смотрела исподлобья.

– Будешь Фуфыра! – решила Баба-яга. – Ишь какая чистенькая да нарядная… А вот нечего из себя невесть что корчить! Надо быть как все! Эй, Бестолочь! Давай сюда корзинку да займись этой фифой! А то вырядилась…

Бестолочь утёр нос рукавом и принялся мазать новенькую грязью. Не тут-то было: девчонка яростно отбивалась: кусалась, брыкалась, выворачивалась. Справиться с ней удалось только втроём – вместе с Разиней и Раззявой.

– Сойдёт, – кивнула Баба-яга. – Пока хватит. Эх вы, недотыкомки! Ничего путём сделать не можете, всё за вами переделывать приходится… Ну да это потом. А сейчас живо все в избу! Вон уже остальные бегут-торопятся.

Ягоши расселись вокруг стола. Сглатывали голодную слюну, потихоньку переглядывались и перелягивались. Баба-яга взялась покрепче за ухват, крякнула от натуги и грохнула на стол котёл с варевом. Достала обгрызенную ложку и оглядела всех по очереди.

– А ну-ка… Ты!

– Сиди, не высовывайся! – выкрикнул Раззява.

– Правильно! – Баба-яга сунула ему в рот ложку варева и тут же наотмашь стукнула его пустой ложкой по лбу.

– Ты!

– Всё равно ничего не получится! – отозвался Неумеха.

– Так! – Ложка исчезла у него во рту, потом звонко впечаталась в лоб.

– Ты!

– Не радуйся – плакать бы не пришлось! – отчеканила Неряха.

– Так! – подтвердила Баба-яга, орудуя ложкой.

Следующей оказалась Фуфыра.

– Никому не верь! – сказала Баба-яга. – Повтори!

Новенькая молчала, угрюмо глядя из-под спутанной чёлки.

– Ты что, и правда немая? Ладно, на первый раз покормлю. Ешь!

Ложка ткнулась новенькой в плотно сжатый рот. Девчонка дёрнула головой и боднула ложку. Похлёбка из мухоморов, мышей и мух выплеснулась на грязную столешницу.

– Ах ты, поганка! – завопила Баба-яга. – А ну, пошла вон! Кыш за печку!

Девчонка скатилась со скамьи и юркнула в тёмный запечный угол – прямо к пауку Терентию.

– Жрать захочешь – сама вылезешь! – буркнула Баба-яга и обвела взглядом ягош.

– Ты! Нет, ты!

Неумеха сник, а Рохля радостно выкрикнула:

– Все люди – сволочи!

«Стук!» – подтвердила ложка.

Варя с куклой сидели в кустах на краю поляны и шёпотом совещались.

– Ты подойди, вызови Бабу-ягу да разговором её займи, – учила Васька. – А я тем временем в окно загляну. Да вежливо говори, слышишь? Тихо, покорно, во всём ей поддакивай. Яга, она послушных любит. Всё запомнила, что сказать надо?

– Ага. Вот только страшновато…

– А ты бояться – бойся, а что надо – делай. Ну, пошли?

– Пошли, – сказала Варя и для храбрости подёргала себя за косу.

– Потом встречаемся во-о-он там, у кривой берёзы!

Избушка и в самом деле оказалась на курьих ногах: крепких, с жёлтыми когтями. Единственное окошко – маленькое, немытое – уставилось на Варю, словно злобный глаз. Стало ещё страшнее – так что живот скрутило.

– Избушка-избушка, – сказала Варя сиплым от страха голосом и откашлялась, – повернись к лесу задом, а ко мне передом!

Избушка заскрипела и повернулась. Из щелей между брёвнами посыпался мох.

Крыльцо, на нём выдолбленная из бревна ступа. Вот отворилась низкая дверь… А вот и сама хозяйка!

Баба-яга оказалась совсем не страшной. Маленького роста, чумазая, в лохмотьях. На голове повязан грязный платок непонятного цвета. Из-под него торчат седые патлы.

«Прямо бомжиха какая-то…» – мелькнуло в Вариной голове.

– Здравствуй, бабушка! – сказала Варя и поклонилась.

– Здравствуй и ты, девица! По своей воле пришла или поневоле?

– Поневоле, бабушка! Девчонка сбежала, а я её искать послана. Не пробегала она тут?

– Ну пробегала, положим…

– Не у тебя ли она, бабушка?

– А если у меня?

– Отдай мне её, бабушка! Если без неё вернусь, то меня со свету сживут!

– А если она мне самой нужна?

– Да зачем она тебе, бабушка?

– А на всякий случай! Вдруг пригодится.

– Какой от неё толк? Маленькая, вредная, противная…

– Твоя правда, вредная она. Да и упрямая вдобавок… – пробурчала Баба-яга.

– Ну так отдай мне её!

– Так ведь я тоже вредная и упрямая! Вот и посмотрим, кто кого переупрямит!

Варя лихорадочно соображала, как быть дальше. Надо время тянуть, говорила кукла. Окошко с другой стороны, сейчас Васька, наверно, уже прилипла острым носом к стеклу, высматривает Ляльку…