Кощеева невеста

— Добрая ты слишком, матушка. Оттого всякий раз и страдаешь.

Они поднялись в башню по каменной винтовой лестнице и оказались в богато обставленных покоях. Похоже, Кощей не жалел для своей жены ничего: тут был и столик с позолоченными ножками, и вышитые шёлком подушки для сидения, и чудесная мозаика на стенах (а ещё — решётки на окнах). Повсюду стояли шкафы с колдовскими книгами (у царевича разбежались глаза, так много их было), на софе, накрытой парчовым покрывалом, лежала лютня, на столе стояли блюда с фруктами: яблоки, виноград и дыню Радосвет узнал, а остальное видел впервые.

— Попробуй, это вкусно, — Василиса протянула ему нечто оранжевое и круглое. Он взял угощение, протёр рукавом и попробовал надкусить яркий бок.

— Кожуру сними сначала, — рассмеялся Лютогор и тоже зашарил рукой по блюду, выискивая плод покрупнее. — Это же мандарин, умник.

— Без тебя знаю, — соврал Радосвет: ему совсем не хотелось выглядеть неучем в глазах Василисы.

Царевич никак не мог взять в толк: как у такой молодой красавицы вдруг оказался сын старше него самого? И ещё — почему это его так задевает?

Молчаливая черноволосая и черноглазая служанка из навьего народа разлила густой чай по пиалам и добавила туда немного масла, чем вызвала недоумение Радосвета.

— Эй! Разве чай пьют с маслом?

— А разве его пьют без масла? — фыркнул Лютогор, отхлебывая из пиалы.

Он отправил в рот несколько орешков и сушёных абрикосов и насмешливо глянул на царевича. Тот счёл за лучшее проигнорировать этот взгляд.

— Спасибо, — Радосвет кивнул служанке, но та ничего не ответила.

— А у неё языка нет, — охотно пояснил Кощеев сын. — Вырезали.

— За что? — ахнул царевич, едва не выронив пиалу из рук.

Лютогор нервно пожал плечами:

— Не знаю. Наверное, болтала много. Можно подумать, отцу нужен веский повод…

Василиса сплела руки под подбородком. Не притронувшись ни к чаю, ни к яствам, она дождалась, пока служанка уйдёт, и только потом тихо заговорила:

— Сынок, — она теребила свой шёлковый пояс. — Мне нужна твоя помощь.

— М-м-м? — промычал тот, набивая рот абрикосами.

— Мы должны отправить царевича Радосвета домой, пока Кощей не нашёл его. Ты можешь это сделать, а я — нет.

— Допустим, могу, — Лютогор развалился на подушках, явно чувствуя себя хозяином положения. — Вот только не знаю, хочу ли… Папаня с меня три шкуры сдерёт, если узнает.

— Да вы только покажите, куда идти, а я уж как-нибудь справлюсь, — Радосвету вдруг стало стыдно: он только сейчас понял, что опасность грозила не только ему самому: у гостеприимных хозяев тоже могут быть проблемы, а ему вовсе не хотелось причинять неудобства Василисе.

— Ты не дойдёшь, — Лютогор улыбнулся так, будто бы эта мысль доставляла ему радость. — Вмиг сцапают. В отцовой спальне есть волшебное зеркало — через него он узнаёт, что в мире творится. Коли мы сможем заставить его показать нам окрестности Дивьего царства и ты узнаешь какое-нибудь место, я попробую тебя туда отправить. Как только пойму, зачем мне рисковать головой из-за какого-то заблудившегося заморыша. Чем ты можешь быть мне полезен?

Василиса нахмурилась. Слова сына явно пришлись ей не по душе.

— Не тому я тебя учила, — вздохнула она.

— Помню, помню: люди должны помогать друг другу. Но я человек только на одну половину. А на другую — наследник Навьего трона. И мы, между прочим, с Дивьим царством на ножах.

— Хорош наследничек, — Радосвет, не удержавшись, усмехнулся. — Папка-то у тебя бессмертный. Так что ты вряд ли когда-нибудь унаследуешь трон.

— Так я и не хочу, — хмыкнул Лютогор, потягиваясь. — Мне этот кривой стул из костяшек даром не сдался! Только задницу себе отсиживать. Но статус, понимаешь ли, обязывает думать о стране. И о последствиях.

Он почесал в затылке, и Радосвет впервые заметил, что у Кощеева сына уши хоть и заострённые, но всё же не совсем такие, как у дивьего и навьего народа. Одно слово — полукровка.

Браки со смертными (как, впрочем, и сами смертные) были большой редкостью. Считалось, что дети от таких союзов всегда рождаются с каким-нибудь изъяном: физическим или душевным. Порой слишком жестокие, со взрывным характером, иногда и вовсе сумасшедшие — словом, от них были одни проблемы. И Лютогор всецело оправдывал сомнительную репутацию полукровок: по крайней мере, Радосвету сейчас очень хотелось его стукнуть. Он сдерживался лишь потому, что, похоже, другого способа попасть домой у него не было.

— Этот мальчик обещал помочь мне, — Василиса потянулась, чтобы потрепать сына по волосам, но тот, нахмурившись, увернулся из-под руки.

— И ты поверила?

— Он дал клятву.

Лютогор впервые глянул на царевича с интересом и снова присвистнул.

— Да ну? И как же ты её собираешься сдержать?

— Не знаю, — Радосвет пожал плечами. — Что-нибудь придумаю. Если Кощей Бессмертный похитил твою мать и удерживает против воли, как я могу оставаться в стороне? Меня учили защищать тех, кто попал в беду. Особенно, если это дело рук твоего отца. Ведь он — наш главный враг.

Лютогор многозначительно глянул на мать и допил свой чай одним мощным глотком.

— Мам, а ты не хочешь ему рассказать, как всё было на самом деле?