Кощеева невеста

Василиса шмыгнула носом и пригубила обжигающий напиток, почти не чувствуя жара на искусанных губах. Они болели, да. Но на душе было ещё больнее.

Ей на руки спланировал бабкин питомец – коловерша по имени Пушок, рыжий, как закатное осеннее солнышко. Распластал крылья по коленям, будто обнимая, и ткнулся сухим носом в ладонь. Утешить хотел, наверное… Василиса со вздохом потрепала его между ушей, увенчанных смешными кисточками. Эх, жалко, ты, Пушочек, говорить не умеешь. Хотя, может, оно и к лучшему. А то сказал бы сейчас: мол, дура ты, Васька. И был бы прав.

Дикие коловерши – удивительные существа, больше всего похожие на помесь кошки с совой – с давних пор населяли леса окрест Дивнозёрья, но людям на глаза старались не показываться. Благо это было не так-то сложно: они умели становиться невидимыми, и лишь колдовскому взгляду под силу было разглядеть коловершу, который не хочет быть замеченным.

Пушка Василиса пару лет назад нашла в лесу – раненого и совсем выбившегося из сил. Подобрала зверушку да и отнесла бабке Ведане на лечение. Сама тоже с зельями да отварами помогала, выхаживала, как могла, ночей не досыпала – всё бегала проверять, как там Пушочек (именем этим она сама его нарекла, и коловерша с радостью на него откликался). Сперва они с бабкой думали выпустить Пушка по весне в лес, но тот, перезимовав, не захотел улетать да как-то так в ведьминой избе и прижился. А как освоился да поздоровел, сразу начал жрать за троих.

Коловерша лизнул Василисины пальцы шершавым языком и с надеждой заглянул ей в глаза, выпрашивая лакомство. Ах, прожора маленький! Жаль, в этот раз у Василисы ничего вкусного не нашлось. Не подумала она о Пушке (до того ли было!), вот и не захватила с собой угощение.

Злата, Даринка и Марьяна тоже были тут – расселись по лавкам, словно птицы на жёрдочке. Они коловершу, конечно, видеть не могли, да и не волновали их бабкины питомцы, пускай и волшебные. Василиса положила руку Пушку на холку, чтобы тот перестал возиться, и прислушалась к уже начатому разговору.

– Не понимаю, где же Ванюша, – Даринка говорила так тихо, что приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова. – Почему не пришёл? Он же обещал!

– Была я у него, – Марьяна недовольно поджала губы и поправила сползший с головы платок. – Дрыхнет, подлец. Видать, хлебнул лишку для храбрости, тут и сморило его. Уж я в окно колотила, в дверь дубасила – а ему хоть бы хны. Вот и верь после этого мужикам!

Василиса тихонько шмыгнула носом. Не любо ей было, что Ванюшку по её милости в подлецы да пьяницы записали. Да что уж теперь? Не признаваться же в содеянном?

Марьяна пьяниц ух как не любила! Говорят, жених у неё был – хороший парень, только до бражки слабый – однажды опосля гулянки упал в лужу да и захлебнулся в двух шагах от родного дома. С тех пор Марьяна на других парней не смотрела и замуж так и не вышла, хотя многие сватались. Теперь-то уж поздно невеститься – в двадцать семь годков. Но Марьяна ничуть не унывала, словно никогда и не хотела стать мужней женой. На язык она была остра, руками обладала сильными и ловкими – в таких работа сама спорилась. А готовила – м-м-м, пальчики оближешь! Самые лучшие пироги в Дивнозёрье пекла! Даже у матушки покойной такой румяной корочки не получалось.

Даринка, заслышав про Ванюшкино пьянство, совсем скисла, и Василиса всё-таки не сумела удержать язык за зубами. Хотела – да не смогла.

– Ты прости меня, сестрица Даринушка, – она случайно слишком сильно сжала холку Пушка, и тот недовольно вякнул. – Не виноват твой Ванька, любит он тебя больше всего на свете. Это моих рук дело, я его сон-травой опоила.

– Ты? Да как же ты могла?! – ахнула Даринка, заламывая руки. – А ещё сестра называется! Зачем так плохо поступаешь?

– А затем, что жизнь ему хочу сохранить. Хороший у тебя жених, сильный, а всё ж таки не богатырь, – проворчала Василиса, отводя взгляд, будто боялась, что посмотрит ей сестра глаза в глаза да и увидит там всю неразделенную любовь к Ванюшке. – Пришла я, понимаешь, на двор, заглянула в окошко, а он сидит и ножик точит. Это чтобы супротив Кощея, значится, с ножом идти. А этот гад бессмертный же! Погиб бы твой Ванюша ни за что ни про что.

– Ой, – всплеснула руками Даринка. – Об этом я как-то не подумала. Глупая я… Спасибо тебе, Васенька.

Бабка Ведана вновь неодобрительно цокнула языком и так многозначительно громыхнула железным противнем в печи, что Василиса поняла – ежели она сама сейчас не сознается во всём, не смолчит старая ведьма. Да и ей самой было тошно тайну хранить: невысказанные слова нутро огнём жгли.

– Не благодари меня, Даринка. Не заслужила я. Ведь это я Кощея в Дивнозёрье привела, ветрам на судьбу пожалилась и вот сдуру накликала беду. Не того хотела, клянусь! Но вышло как вышло. Прости меня, если сможешь.

Даринка промолчала, ни словечка не сказала. А вот Златка глянула на Василису так, будто бы вмиг всё поняла. Да, к счастью, тоже ругать не стала. Только вздохнула: