Кощеевич и Смерть

— В ближайшее время ему будет чем заняться. В Нави — неурожай, — Лада сказала это с такой гордостью, что у Лиса закрались подозрения… и царь их тут же подтвердил:

— Это была прекрасная идея, душа моя. Пущай оголодают и подохнут. Некому будет воевать.

— Это пока они не раскусят мою потраву.

— Да где им? Говорю, глуп Кощеевич.

— Осторожно, Ратибор. Мне кажется, ты его недооцениваешь. Помнишь, он ведь смесок: наполовину смертный.

— И оттого ещё более мне противен, — царь брезгливо скривился, будто тухлятину съел.

Лис прежде слыхал, что полукровок дивьи люди недолюбливают, но с такой неприкрытой ненавистью сталкивался впервые и, признаться, не ожидал, что это его так заденет.

В голове мелькнула мысль: «Да пропади ты пропадом, Ратибор! Пусть твои дети тебе внучков-смесков нарожают, чтобы ты лопнул от злости!»

В закрытом помещении вдруг промчался ветер — холодный, пробирающий до костей. Лис нахохлился и в ужасе забился ещё глубже под лестницу. Но царь с Защитницей, казалось, ничего не заметили.

— Всё готово, — сказала Лада.

Раздался сухой щелчок: видимо, сработал механизм, открывающий ход в сокровищницу. Лис надеялся прошмыгнуть следом, но не успел: потайная дверь захлопнулась перед самым его носом, ни щёлки не осталось. И только нарисованная жар-птица, казалось, хихикала над его нерасторопностью. Неизвестный художник словно нарочно придал ей особенно глумливый вид.

«Это не беда, — мысленно успокоил себя княжич. — Надо всего лишь вдвинуть яблоко в клюв, и дверца снова откроется».

Но подумать это было проще, чем сделать, когда ты — ворона безрукая.

Повезло, что яблоня на стене была не просто нарисованная, а выполненная в виде барельефа. Объёмные ветви выглядели красиво — в другое время Лис залюбовался бы. Но сейчас важней было уцепиться за них лапами. Он вспорхнул и повис на стене, распластав крылья, прижимаясь к ней брюхом. Поклевал яблоко — тугое, зараза, так запросто и не сдвинешь. Но княжич не собирался сдаваться. Ворона — сильная птица, и клюв у неё крепкий. Надо только быть понастойчивей, и всё получится.

Он долбил и долбил несчастное яблоко, мало-помалу приближаясь к цели. Каждый удар отдавался гулом в висках. От непривычного положения ломило лапы. Впору было пожалеть, что Вертопляс не дятел. Но дятлов-вещунов не бывает. А жаль…

Лис совсем потерял счёт времени. Ему казалось, что он возится с упрямым замком уже целую вечность. Наконец — щёлк! — яблоко вошло в паз. Дверь бесшумно приоткрылась — нешироко, но для птицы достаточно.

На радостях Лис сделал круг по комнате и только потом устремился в тёмный коридор. Цель была близка, и сердце пело от предвкушения победы! Наверное, проще всего будет влететь, схватить перстень и дать дёру, пока царь с Защитницей не опомнились? Рискованно, да… но Лис больше не мог ждать.

Впереди забрезжил свет, и княжич ещё яростнее заработал крыльями, как вдруг… он даже не понял, что произошло. Вам! — полёт оборвала невидимая преграда. Пол и потолок несколько раз поменялись местами. Сдавленно каркнув, Лис приземлился на спину — падение вышибло дух, в груди всё горело, но вдохнуть никак не получалось. В следующий миг свет его в глазах окончательно померк…

* * *

— Куда рыпаешься? А ну лежать! — рявкнули над ухом.

Вместе с окриком вернулись воспоминания, но зрение так и не прояснилось. Лис сперва дёрнулся: наверное, его поймали. Раскрыли. Кругом враги! И лишь потом понял, что голос принадлежит Маю.

— Лежать, кому говорю! — советник схватил его за плечи, прижимая к постели. — Целитель сказал — ещё две седмицы не вставать. И это в лучшем случае.

— Я… дома? — голос был слабым. Зато собственным, не Вертоплясовым.

— Уж пять дней как. И всё это время пытаешься удрать, не приходя в сознание. Мы у твоей постели дежурим попеременно.

— А… где Вертопляс? — Говорить было нелегко, воздух из груди выходил со свистом. Вместе с сознанием вернулась и боль: тупая и тягучая, как патока.

— Это я у тебя хотел спросить.

— Он… не вернулся? — Лис вздохнул. — Наверное, уже и не вернётся. Я его погубил.

— Как ты вдобавок и себя не погубил, не понимаю. Чудом уцелел. Больше никаких полётов, никаких вселений в животных и птиц, слышишь? Поклянись мне.

— Ты же знаешь, я не даю опрометчивых клятв, — Лис усмехнулся и тут же застонал от боли в рёбрах. — Кстати, а почему так темно?

— Потому что ты башку разбил. Повязка на тебе.

— Но глаза целы?

Май немного помолчал — видимо, чтобы помучить княжича, — но потом всё-таки утешил:

— Целы.

— А не врёшь?

— Обижаешь. Когда я тебе врал?

— Пожалуй что никогда… Слушай, я такое узнал!

— Княже, я тебе не только повязку на глаза, я тебе кляп велю сделать, — простонал советник. — И к кровати привяжу. Как ещё тебя заставить соблюдать покой предписанный?

— Но это очень важно для Нави!