Кощеевич и Смерть

— Рад слышать. Серьёзно, рад.

Над площадью разнёсся хриплый вопль Айена. Упырь, похоже, расстарался.

Толпа заволновалась — словно рябь пошла и волны, — а Лис втянул голову в плечи. Что он будет делать, если люди взбунтуются и пойдут спасать своего любимца?

Но опасения оказались напрасными. Если кто и роптал, то тихо, незаметно. Прочих же казнь, наоборот, раззадорила. Люди толкались, отпихивая друг друга, чтобы пролезть ближе к помосту.

Одни кричали:

— Бей аспида! Шкуру с него сними!

Другие свистели и топали. Кто-то кинул гнилую репу, но в советника не попал. Соседи немедленно пожурили:

— Мазила!

И тут на обоих — и на преступника, и на палача — обрушился настоящий град из гнилых овощей.

Лис содрогнулся. Ему снова стало дурно. Между лопаток выступил ледяной пот, перед глазами всколыхнулось серое марево страха. Хотелось убежать и спрятаться, чтобы никогда больше не видеть людей. Тогда их не придётся презирать.

— Я, пожалуй, пойду, — прошелестела Марена. — Уже скоро мне твоего советника забирать. Слышишь, как стонет? Пора!

Она вспрыгнула на парапет, выхватив из-за пояса серп, похожий на лезвие умирающей луны. Ветер взметнул подол чёрного платья. Над крышей дворца вились вороны и каркали, каркали, каркали…

— Кстати, этот колдун мне совсем не нравится. Избавься от него, пока не поздно, — Смерть указала на Весьмира и, послав суженому воздушный поцелуй, спрыгнула вниз.

Через пару мгновений Айен испустил особенно громкий вопль, толпа взревела от восторга, кто-то захлопал в ладоши. Но даже в этом диком шуме Лис разобрал адресованные ему слова (с его музыкальным слухом это было не так уж мудрено):

— Будь ты проклят, Лютогор, Кощеев сын. Без жалости отдаю свою жизнь в залог того, что однажды госпожа Доброгнева заберёт твой замок, твой престол и всё, чем ты дорожишь, окажется в её власти!

Сказав это, Айен испустил дух, а склонившийся над ним упырь расправил плечи и вытер влажные губы. Над площадью пронёсся дух, будто в лавке мясника. А может, это у княжича разыгралось воображение? Всё-таки до помоста было далековато. Лис даже крови не увидел, потому что не стал приглядываться.

Лис знал главное: всё кончено, предатель мёртв. Может быть, возродится упырём, может, нет. И, признаться, не чувствовал по этому поводу ни горя, ни радости — ни-че-го.

Только мир, ещё вчера ставший чёрно-белым, никак не мог обрести прежние краски. Всё казалось тусклым: пыль на полу, шершавые камни стен, молочно-белое небо, беспокойные птицы, беснующиеся люди, бесцветные одежды и даже пшеничные волосы Весьмира… Чародей как раз заправил непослушную прядку за ухо и в задумчивости поскрёб щетину на подбородке:

— Хм-м. А теперь вроде как не смердит. Странное дело…

Может, в этом и был его особый чародейский дар — чуять запах близкой смерти?

Лис вдруг понял, что давным-давно затаил дыхание — наверное, ещё с того момента, как прислушивался к словам проклятия, — и теперь в груди всё горело от нехватки воздуха. Он смог вдохнуть, лишь когда Весьмир с размаху хлопнул его по спине.

— Эй, ты чего?

Удар помог вынырнуть из серой хмари.

— Я… в порядке. Просто не люблю толпу.

— Да кто ж её любит? — пожал плечами Весьмир. — Люди только поодиночке хороши. А стоит им собраться вместе да раскуражиться — уж лучше со стаей огнепёсок на обрыве встретиться.

Лис кивнул.

Он только что увидел, насколько зыбка и переменчива народная любовь. Того же Айена недавно чуть ли не на руках носили, а сегодня — радовались его мучениям и смерти от упыриных клыков. Кто знает, может, в следующий раз они будут так же бурно радоваться мучениям самого княжича, когда придёт сестрица Доброгнева.

А Лис не сомневался — однажды она непременно придёт. Или он ничего не понимает в проклятиях!

Глава двадцать седьмая. Самое важное сокровище

— Ты ошибся. Люди вовсе не защищали Айена. Даже наоборот, радовались возмездию, — Лис глядел на Мая с нескрываемым торжеством.

В глубине души он, конечно, никакого торжества не испытывал. Но очень уж хотелось доказать советнику, что тот не всегда бывает прав.

— Знаю, — кивнул Май. — Я видел. И увиденное мне не понравилось. Толпа есть толпа. А ты дал ей почувствовать вкус крови. Вот увидишь, они захотят больше.

Всё это так перекликалось с мыслями самого Лиса, что всё его показное торжество как ветром сдуло. Он попробовал зайти с другой стороны:

— Кстати, насчёт упырей ты тоже был неправ. Третий со своей стаей хорошо справляются. Второй — тот да, головорез. Но тоже нашёл своё призвание. А к Третьему у меня нареканий нет.

И это было правдой. Прошло уже дней десять, а упыри исправно несли службу. Никого не задирали, не пугали почём зря. Придворные приняли новость спокойно — ещё не забыли Кощеевы времена. Парочка вояк пыталась роптать, но Лис вызвал их на личную беседу и успокоил, мол, упырь — он как меч. Важно, в чьих руках находится, Любое оружие можно использовать как ради зла, так и ради добра. Вояки ушли воодушевлённые. Только Мая почему-то убедить не получалось.

— Поживём — увидим, — вот и всё, чего удалось от него добиться.