Кощеевич и война

— Вот и бери дядьку Милорада. — Огнеслава шумно втянула носом воздух, и её палец обвиняюще упёрся в грудь воеводы. — Неужто с самого утра уже выпил?

— Эй! Это ещё вчерашнее не выветрилось!

Яромир тихонько усмехнулся. Надо же, она всё-таки заставила Веледара оправдываться. И между прочим, на том не успокоилась.

— Так, ну-ка в глаза мне посмотри. Сколько дней не спал, признавайся? Четыре?

— Два!

— Не верю. Не нравишься ты мне, воевода. Дай-ка взгляну на тебя повнимательнее.

Она протянула руку, и Веледар отпрянул от неё как от огня. В сердцах сплюнул:

— Вам только позволь — вусмерть залечите.

Натянул на уши шапку и торопливо вышел из шатра.

А Огнеслава, вдруг заметив, что Яромир очнулся и улыбается, напустилась и на него тоже:

— Чего лыбишься?!

— Тебе волю дай — ты и Лютогора одним взглядом приструнишь, — усмехнулся он и тут же, охнув, схватился за помятые ребра.

— Разумеется. Если Лютогор не будет соблюдать мои предписания.

Ох и хитрый у неё взгляд! Как у лисы. Недаром Огнеслава и статью, и мастью в лисичку-сестричку пошла: коса рыжая, глаза ореховые, умные, а острый нос — весь в веснушках. Яромир понял, что уже некоторое время беззастенчиво любуется девицей. Вроде и неприлично так пялиться, а взгляд отвести нет сил.

Он попытался сгладить неловкость очередной шуткой:

— Эх, жаль, не тебя царь воеводой над нами поставил! Глядишь, уже бы победили.

— Много будешь зубоскалить — зубов недосчитаешься, — огрызнулась Огнеслава.

Не поймёшь, разозлилась или тоже смущается? Но на что бы тут злиться?

Он поднял руки в примирительном жесте:

— Эй-эй, я думал, твоё дело лечить, а не калечить!

— Ради тебя сделаю исключение.

Она всё-таки злилась. И в этот момент была до невозможности красивой. Яромир сам не понял, как ему на язык прыгнули слова, которых он прежде не говорил ни одной девице:

— Лучше выходи за меня! Авось подобреешь.

Вместо ответа Огнеслава швырнула в него полотенцем.

— Ненавижу такие шуточки!

И вылетела из палатки.

Яромир не успел сказать ей, что вообще-то не шутил.

* * *

Они помирились только через четыре дня, когда Огнеслава наконец-то разрешила снять повязку с глаза и хмуро спросила:

— Ну как?

— Вижу! — Яромир так счастливо улыбался, что мог бы и не отвечать, по лицу всё читалось.

Рядом прыгал и ластился Вьюжка, и целительница, забывшись, потрепала его по холке, как обычного пса. Потом опомнилась и отдёрнула руку:

— Прости, я не должна была.

— Вьюжка говорит, что всё в порядке. Он не против. Благодарит за то, что ты спасла мне зрение. И я — тоже.

Симаргл в подтверждение этих слов ткнулся носом ей в ладонь, лизнул пальцы.

— Это и его заслуга, — кивнула Огнеслава на Вьюжку. — Я хорошая целительница. Наверное, даже одна из лучших. Но я не умею творить чудеса. А симарглы умеют — так легенды сказывают. Коли он выбрал тебя своим человеком, даже самые страшные раны заживут, как на собаке, и следов не останется.

— Зачем ты умаляешь свои заслуги? Неужели так сложно просто принять благодарность? — удивился Яромир.

Ответ Огнеславы — горький, со смешком — поразил его ещё больше:

— Непривычно, знаешь ли. Меня редко благодарят.

— Но почему? — Он аж задохнулся от такой несправедливости.

На миг ему показалось, что Огнеслава сейчас раскроет душу, но нет. В глазах будто бы мелькнула искра доверия и потухла, на лицо вернулось безразличие.

— Какая разница? Мне всё равно. Я просто делаю свою работу.

Она была похожа на улитку, которая при малейшей опасности прячется в раковину. Но чем больше Огнеслава отталкивала его, тем больше Яромиру хотелось найти путь к её сердцу.

Сказал бы кто раньше, что он по уши влюбится в полукровку, дивий воин только посмеялся бы. Но самой лучшей шутницей оказалась судьба — вот уж кто всегда смеётся последней…

— Тебе так и не удалось узнать, кто похитил запасы бодряк-травы? — Яромир решил сменить тему. Помнится, эта история Огнеславу очень заботила. — Хочешь, мы с Вьюжкой поможем тебе найти негодяя? У симарглов очень тонкий нюх.

Это сработало: потухший взгляд Огнеславы снова загорелся.

— Правда?! Так что же ты молчал?

— Ну, я вроде как болел, и ты запрещала мне вставать.

— Ах, ну да… — смутилась она. — И когда мы отправимся на поиски?

— Да хоть прямо сейчас!

Яромир был рад оказаться полезным Огнеславе, да вдобавок ему хотелось размяться. Шутка ли, столько дней проваляться в постели? Туда и здорового уложи — вмиг сил лишится.

Целительница порылась в ящике и протянула ему мешочек:

— Вот, держи. Это всё, что у меня осталось.

Яромир его открыл, принюхался — обычный травяной запах. На вид тоже ничего особенного: хрупкие сухие листочки.

Он свистнул Вьюжку.

— Сможешь такую найти?

Симаргл, сосредоточившись, засопел, потом громко чихнул.

«Ух, забористо. Опасная это трава, Яр. Раз-другой примешь, а потом без неё жить не сможешь. Брось».

— Сам знаю, что опасная. Это не для себя. Ты на вора укажи.

«А, это запросто. Идём».

Вьюжка выбежал наружу, и Яромир, накинув тёплый плащ, устремился следом. Огнеслава тоже не отставала.

Они немного покружили по двору, и симаргл устремился в южную башню.

— Да не беги ты так! — Яромир быстро запыхался.

«Прости, увлёкся».