Кощеевич и война

Яромир улыбнулся, взял её за подбородок и поцеловал. Внизу под мостом бурлила молочная вода, и кровь так же весело бурлила в жилах, а объятия были жарче, чем пламя костра.

— Давай не будем о войне? — попросил он.

И Огнеслава согласилась. Похоже, невеста оказалась не такой уж норовистой, и договариваться с ней становилось всё легче.

Эту ночь в Светелграде они провели вместе, позабыв о невзгодах. Шептали друг другу на ухо глупые слова, смеялись, мечтали о будущем и отчаянно дарили друг другу любовь и тепло, не допуская даже мысли, что каждая ночь может стать последней.

В ставку возвращались вдвоём верхом на Вьюжке. Огнеслава всю дорогу молчала, прижимая к груди мешок с травами, собранными в царском зимнем саду. Яромир даже заволновался:

— Ты не рада, что мы…

— Нет-нет! — Обернувшись, невеста подарила ему ласковый взгляд. — Просто понимаешь… сказка кончилась.

— Всё будет хорошо, вот увидишь. — Он коснулся губами её виска.

Но, увы, судьба рассудила иначе.

Следующим утром, зайдя в целительскую палатку, Яромир не нашёл Огнеславу. Подумал: может, к колодцу пошла? Но тут его взгляд наткнулся на лежащее на столе письмо. Сердце ёкнуло, и запах беды заполнил помещения, перебивая ядрёный аромат травяных зелий. Он надломил сургучную печать и вчитался в прыгающие строчки.

«Мир, прости. Я знаю, что должна была сказать это лично, но, если бы я так сделала, ты бы меня ни за что не отпустил, поэтому я ухожу тайком. Уже давно я не могу ни есть, ни пить — только и думаю о том, о чём мы говорили на мосту.

С белым флагом я отправляюсь в навий стан как переговорщица. Помнишь, в Диви есть пословица: все войны начинают мужчины, а заканчивают женщины? Я хочу стать той женщиной, которая закончит войну. Если Лютогор — честный человек (а сердце подсказывает мне, что дело обстоит именно так), мы обязательно встретимся. И тогда, надеюсь, ты простишь моё самовольство. Особенно если я принесу хорошие новости.

Люблю тебя.

Твоя Огнеслава».

Что было потом, Яромир помнил плохо. Он рычал, как раненый зверь. Кажется, даже плакал и рвал в клочки злополучное письмо. Потом кликнул:

— Вьюжка! Друг мой, выручай. Догони эту дурёху и верни её в лагерь.

Симаргл поставил лапы ему на плечи, словно пытаясь обнять, и лизал лицо, пока Яромир не пришёл в себя и не принялся отмахиваться.

— Всё, хватит, хватит. Со мной всё в порядке. Но ты лети. И постарайся обернуться до темноты. Я пока успокою целителей, скажу, чтобы не искали Огнеславу.

«Ты не хочешь, чтобы другие знали, что она ушла?» — Вьюжка озадаченно склонил голову набок.

— Да. Дивьи хоть и сражаются заодно, но есть немало таких, кто скажет: к врагу переметнулась. Навья кровь позвала.

— А ты так не думаешь?

— Что? Нет, конечно!

— Хорошо. Тогда я лечу!

— Удачи, родной! — Яромир обнял его на прощание.

* * *

Этот проклятый день тянулся, как год. С неба сыпался гаденький мелкий снежок, в воздухе пахло чем-то кислым. Наверное, северяне опять прислали обоз с квашеной капустой…

Яромир не мог сосредоточиться. Даже пропустил мимо ушей доклады своих сотников, пришлось просить повторить.

— На тебе лица нет, воевода, — сказал ему Неждан, с недавних пор старший над Волчатами. — Дурные вести?

Соврать Яромир не мог, поэтому отмахнулся:

— Тебя не касается!

Обидел парня почём зря. Но сейчас ему было не до любезностей.

Вьюжка вернулся глубокой ночью. Один. И прямо с порога проскулил:

«Не нашёл… Прости, Яр! Даже меня можно сбить со следа».

— Но как же так?! — Яромир схватился за голову, взлохматил волосы. — Может, ты что-нибудь видел? Должна же быть зацепка…

— Думаю, она успела дойти до вражьего лагеря.

— Значит, добилась, чего хотела. — Яромир сжал кулаки. — Мы найдём её, Вьюжка. Клянусь! Я этого так не оставлю!

Глава двадцать шестая Избежать смерти

— Княжич, беда!

Пожалуй, Лис ещё никогда не видел Энхэ таким взволнованным. Вот стоило только оставить нового советника за главного в основном лагере, а самому с отрядом лучших бойцов отправиться на север к истокам Молочной реки, чтобы встретиться с Ласточками, — и на тебе, прискакал. Конь в мыле, сам растрёпанный, глаза навыкате.

— Свитки с указами рассыпались, завалили твой шатёр и тебе стало негде жить?

В любой непонятной ситуации Лис первым делом начинал ёрничать. Так было проще справляться с неприятностями. Но Энхэ к этой особенности характера господина ещё не привык, поэтому поджал губы — обиделся.